ЛЕГКИЙ ВЗМАХ СМЫЧКА
Легкий взмах смычка легендарного еврейского скрипача на крыше пронизывает лейтмотивом новую книгу стихов "Единственной" уже хорошо известного читателям иерусалимского поэта Эдуарда Максимова.
В этом слове – "Единственной" – свернута и неразделима, как в семени, почке, ядре жизни, – утроенная тайна.
Она, Он и Любовь.
Из этого семени
Райский сад расцветает
загадочно там,
где встречаются взглядами
двое влюбленных.
Эта утроенная тайна потому и тайна, что нежна, беззащитна, хрупка, и легко может быть раздавлена, заглушена, как легкий взмах смычка. И единственный – опять единственный, который ее охраняет, – скрипач на крыше, удивительный, уязвимый, стоящий на грани жизни и смерти, готовый в любой миг быть сброшенным с крыши, раствориться в небытии и, в то же время, неисчезающий образ.
Он эфемерен, подобно тростнику, колеблемому всеми ветрами, которые яростно пытаются его сбросить с крыши, но тростник этот гибок, несгибаем и вечен, потому что – мыслящий, чувствующий и потому – бессмертный, как и музыка, которую нельзя заглушить и вытравить из памяти мира.
Разве не на эфемерном, казалось бы, исчезающем на ветру, скрипаче на крыше построено все грандиозное здание еврейского Бытия, жизни в тысячелетиях?
Это стихотворение, скорее, – небольшая поэма – "Скрипач на крыше". И она, вправду, то самое ядро, из которого вырастает, подобно дереву, вся книга стихов.
Когда встречал с рассветом
первые лучи
в своем далеком городке
еще мальчишкой,
я слышал, как с Небес
мелодия звучит –
скрипач на крыше мне играл,
скрипач на крыше.
Боялся девушке сказать,
что я люблю,
когда снежинки лепестков
роняла вишня.
Потом везде искал
любимую свою.
Скрипач на крыше, где ты был,
скрипач на крыше?
Благословен смычок волшебный твой,
посредник между Небом и Землей.
Слова – для споров.
Музыка – чтоб выжил
наш грешный мир.
Играй, скрипач на крыше!
Молитва у поэта звучит, как клятва:
Единственный мой путь
к мечте среди дорог.
И для того живу,
Чтоб верить и любить.
Поэт любит рефрены и умело ими пользуется…
Стараюсь думать
только о хорошем…
Любит – не любит? –
Стучат каблучки…
Аура улиц
Иерусалима
неповторима
и вечно чиста…
В его стихах неожиданна игра ассонансов:
…И за строкой
рождается строка,
и рифмы – как с рассветом
росы россыпью…
И не менее неожидан найденный образ:
Боюсь победы беспредела
в пределах крошечной Земли.
Все возрождается из пепла,
Но не из атомной золы…
На Земле Обетованной сказочные образы детства оборачиваются удивительными приметами:
Мертвое море…
Живая вода…
В отличие от слов, которые, все же, выветриваются из памяти, музыка не забывается. Все ее изгибы, падения и взлеты, как писал Мандельштам, "концертные спуски" вчеканены в музыкальную память, стоит услышать первые звуки мелодии. Музыкой пронизана книга стихов Эдуарда Максимова.
И поэт сам ощущает себя скрипачом на крыше.
…Как мальчишка, легко
поднимаюсь на ветхую крышу,
чтоб услышать в ночи,
как бегут по оврагам ручьи.
Что мне города шум?
Звезд скользящих симфонию слышу,
подобрав, наконец,
к первозданной природе ключи.
Эту музыку звезд,
возвратясь, я сыграю со сцены.
И замрет, позабыв
о делах, завороженный зал.
Незнакомый с тобой,
я узнаю мое вдохновенье,
дорогая, тебя
по таинственным звездным глазам.
Эфраим Баух
Председатель Федерации
Союзов писателей государства Израиль,
Президент израильского ПЕН-центра.