КАРТИНЫ ИЛЬИ ХИНИЧА В МУЗЕЙНЫХ СОБРАНИЯХ

ГАЛИНА ПОДОЛЬСКАЯ
КАРТИНЫ ИЛЬИ ХИНИЧА В МУЗЕЙНЫХ СОБРАНИЯХ

К 85-летию со Дня рождения художника

Витебск и Израиль как вехи творческого пути Ильи Хинича

Для людей искусства родственность внутреннего мира, как правило, становится основой того, как будет складываться их дальнейшее общение.
С Ильей Хиничем мы давние коллеги по Объединению профессиональных художников Израиля – с первого каталога Объединения (2006), подготовленного Иосифом Капеляном. А на следующий год в Международном культурном проекте «Из Израиля – с любовью», проходившем в Санкт-Петербурге в Доме культуры «Прогресс», я открывала выставку израильских художников, на которой были представлены работы Валентина Шкоды, Эмиля Вульфина (светлая им память), Ильи Хинича, Аркадия Лившица, Вольфа Бульбы, Ирины Маулер. На концерте, предваряющем открытие выставки, свои песни исполняли Ирина Маулер, Ирина Кильфин, Виктор Березинский и звезда рок-оперы – Альберт Асадуллин. Так что статья об Илье Хиниче как одном из замечательных художников Израиля для книги «Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями»(2011), как говорится, изначально была делом решенным. Однако, если говорить о том, как началась моя признательность и признание всего того, что творит Илья Хинич, – это, конечно же, Фестиваль Объединения профессиональных художников «По следам Шагала» (2011 – 2012) и его участие в книге «Шагал и Израиль».
Началось с того, что он прислал мне на сайт фотографии своих картин, связанных с Марком Шагалом и Витебском. Вот с такой «химии» как эмоциональной закваски и завязался мой «роман» с Ильей Хиничем – художником, ставшим участником по сути всех международных музейных проектов, которыми я занималась. Замечу, что костяком «музейной группы» стали не просто профессионально одаренные художники, но люди личностно мне близкие. В искусстве и его продвижении ничего не бывает без «химии». И.Хинич и химия – это то, что случилось с нами.

ОН ИЗ ВИТЕБСКА!
Тот Витебск его — пропыленный и жаркий —
приколот к земле каланчою пожарной.
Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки.
Там зреют особенно крупные яблоки,
и сонный извозчик по площади катит...

«— А Вы не из Витебска?..».
Деревья стоят вдоль дороги навытяжку.
Темнеет...
И жалко, что я не из Витебска.
Р.Рождественский

Илья Хинич из Витебска! И этим все сказано для русскоязычного художника, проживающего в Израиле, поскольку М.Шагал – эмоциональная основа израильского искусства и его места в мире. Но этот шанс судьбы нужно ощутить, понять и использовать.
В 2011 году Объединением профессиональных художников Израиля, членом которого является и Илья Хинич, проводился фестиваль «По следам Шагала», посвященный 80-летию со дня, когда в 1931 году М.Шагал впервые ступил на землю Эрец-Исраэль, и 60-летию его первой выставки в Израиле, состоявшейся в 1951 году.
Илья Хинич стал одним из первых художников, откликнувшихся на это мероприятие. Началось с того, что он прислал мне на сайт фотографии своих работ по мотивам М.Шагала и вот такое письмо: «Я родился в еврейском местечке в 50 км от Витебска. Детство и школьные послевоенные годы прошли на Витебщине – родине Великого еврейского художника Марка Захаровича Шагала.
У каждого художника есть своё начало и место в искусстве. У Шагала – это местечко Лиозно, что располагается в 40 км от Витебска. Это отчий дом, дед, который был очень близок и дорог Шагалу. Дед словно подсказывал ему места для персонажей на картинах: на крыше, рядом с печной трубой, близко к звездам и Богу. В своих воспоминаниях Шагал рассказывал о том, как его дед забрался на крышу, уселся на трубу и грыз там морковку, наслаждаясь хорошей погодой. В этих «невинных причудах моих родных ключ к моим картинам», – говорил Шагал <...>

Помню, как в школьные годы я побывал в доме настоящего художника – отца моего одноклассника. Я был очарован, глядя, как художник рисует. Увидев меня в таком состоянии, он подарил мне кисточку, несколько тюбиков масляных красок и сказал: «На, рисуй!». Дома у окна на фанере от ящика я нарисовал зимний пейзаж. Это была моя первая работа.
Шагал любил изображать ангелов – небесных вестников любви. Его удивительный дар – видеть невидимое, он видел ангелов. Шагал был художником ни на кого не похожим, мудрым и искренним. Он говорил: «Я не хочу быть похожим на других, я хочу видеть мир по-своему».
Цитирую текст Ильи Хинича по сути без купюр, как ключ, открывающий врата к пониманию истоков творчества и стилистического своеобразия художника.
На одной из выставок, посвященных Дню Победы, Илья подвел меня к полотну «Переправа. Западная Двина» и сказал: «То, что мы видим на картине, – это в 50-ти километрах от Витебска. Видишь вот эту еле приметную дорожку? Она ведет к моему дому...» Я смотрела и думала о Волге, хотя на картине Ильи Западная Двина мерно несла свои воды, темный лес виднелся позади. «За тем лесом, – продолжал Илья, – братская могила. Сколько же их в Беларуси...»

Помню выставку в Иерусалимском культурном центре «Гармония», также посвященную Дню Победы. Помню, как меня «зацепил» один натюрморт – это была работа Ильи Хинича «Военные годы» – буханка ржаного хлеба и жестяная кружка... Предисловие к каталогу этой выставки писал Юрий Штерн (светлая память!).
Илья Хинич – из поколения детей Второй мировой войны. Его отец был сапером, командиром роты пятой ударной армии. В домашней коллекции художника есть картина, посвященная отцу. Она так и называется «Вот саперы идут». Друг Ильи Хинича, художник Валентин Шкода, в минувшем году ушедший из жизни, дал этому полотну обобщающее название – «Дорогами войны»: «солдаты месят дорожную грязь, и каждый шаг приближает их к Маю Победы».
Это и для меня тоже выстраданная этическая тема... Мой дед был инвалидом Великой Отечественной. Он ушел из жизни, когда я училась в седьмом классе, – от осколка разорвавшегося снаряда, который в госпитале не смогли извлечь после ранения. Тогда из 27 осколков один не смогли вытащить. Через четверть века он «настиг» свою жертву… Тема Великой Отечественной войны как ценностная субстанция негласно и сурово породнила меня с Ильею.

А потом – просто сама живопись Ильи Хинича – живопись, которую я люблю как искусство, которое заряжает светом. Эта эстетическая сторона произведений художника меня притягивала. А еще – восхищала его убежденность в том, как он при жизни должен распорядиться своим благом во благо людей.
Итак, Илья Хинич относится к той группе художников, которая изначально поддержала меня в идее создания израильских коллекций в музеях стран постсоветского пространства. Он принял участие во всех продвигаемых мною музейных проектах, в том числе и в благотворительном проекте для Иерусалимского центра психического здоровья Эйтаним-Кфар-Шауль («Городские цветы», «Лунная дорожка»). Все картины переданы художником в дар. Эта мотивированная деятельная поддержка – врожденное качество личности Ильи Хинича, которое поразительным образом стало естественной частью профессионального сознания. Так не у всех бывает, но так счастливо сочеталось в Илье Хиниче! А вообще на протяжении всех этих лет я просто ощущала его доброе отношение к себе, а долг, как известно, платежом красен! И сейчас, в год 85-летия художника, с благодарностью, что гений-случай именно так все и устроил в жизни, я пишу о работах Ильи Хинича, которые находятся в музейных собраниях разных стран мира, – картинах, в которых представлен собирательный образ страны, где мы живем, – позитивный, добрый, яркий и прекрасный.
МЕСТЕЧКО КАК МЕТАФОРА

Илья Хинич родился в 1938 году в Белоруссии. В 1966 году окончил художественно-графический факультет Витебского государственного педагогического университета. Занимался художественной разработкой значков и медалей. Увлекался художественной разработкой значков и медалей, в одном из республиканских конкурсов за разработку эскиза памятной медали чемпионата мира по вольной и классической борьбе в 1974 г. занял третье призовое место.
С 1991 года Илья Хинич проживает с семьей в Израиле, в Ришон ле-Ционе, подтвердил вторую степень преподавателя изобразительного искусства, занимался преподавательской деятельностью. Член Объединения профессиональных художников Израиля. Участник многих художественных выставок в Израиле и за рубежом. Некоторые из полотен Ильи Хинича отражают традиции и бытие восточно-европейских евреев, воплощая тему местечка.

«Понимание мною живописи исходит из глубокого внутреннего чувства. Она начинается с переосмысления моей собственной жизни, с поиска источника ее импульсов и попытки разгадать ее тайны», – в разговорах со мною не раз замечал художник. К теме местечка Илья Хинич относится как к истокам бытия диаспоры. В этой связи понятен и один из ведущих ориентиров в осмыслении образного мира героев в собственном творчестве, вдохновленном литературными персонажами Шолом-Алейхема. «Каждая звезда – это душа человека. А куда идет душа, туда идет и человек», – читаем у Шолом-Алейхема. В Израиле имя писателя носят улицы Иерусалима, Тель-Авива, Бат-Яма, Хайфы, Афулы, Беэр-Шевы, Хедеры, Ход ха-Шарона, Кирьят-Аты, Кфар-Сабы, Нетании, Герцлии. И сами мы, как блуждающие звезды, обретшие себя на Земле Израиля. Шолом-Алейхем – художественное звено между Израилем и миром. Шолом-Алейхема иллюстрировали ведущие еврейские художники XX века – Натан Альтман, Мане-Кац, Анатолий Каплан, Меер Аксельрод, Герш Ингер. С новой самоутверждающей силой интерес к образу штетла в искусстве вспыхнул после Второй мировой войны – в связи с национальным осмыслением местечка как истока бытия восточно-европейских евреев.

Мотив местечка был органической частью художественного мышления М.Шагала. В декорациях самого знаменитого бродвейского мюзикла «Скрипач на крыше» используется образ, созданный Марком Шагалом в одной из своих работ. Собственно и само название мюзикла также выбрано в честь известной картины Марка Шагала, изображающей скрипача на крыше витебского дома. Скрипач на крыше стал художественным символом, объединившим рассказы Шолом-Алейхема о Тевье-молочнике.
Образ штетла как тождества Витебска вошел и в художественный мир Ильи Хинича. Ощущение личной причастности к земле, откуда он родом, дало возможность художнику осмыслить эту тему с особой проникновенностью как эстетико-культурное явление. Работы И.Хинича о местечке позволяют судить об Илье Хиниче как мастере жанровой живописи, весьма востребованной в среде выходцев из стран восточно-европейской диаспоры. Можно по-разному относиться к тому, какую эстетическую грань тема местечка занимает в творчестве Ильи Хинича (один любит пейзаж, а другой – еврейские персонажи), но то, что эти жанровые работы художника метафоричны, врезаются в память, их ни с кем и ни с чем нельзя спутать, – это тот факт, с которым не поспоришь.
Мотивом «Скрипача на крыше» как историей еврейской души, рассказанной просто и искренно, с колоритом местечкового юмора вдохновлена работа Ильи Хинича, находящаяся в собрании Уманского художественного музея. Работа «Музыканты» из Музея Шолом-Алейхема – филиала Киевского исторического музея – воплощает своеобразие еврейского менталитета, полна неуловимой грустьи. Вот так все разом – радость и печаль, как в еврейской музыке, в которой лиричность и порывистость еврейской души, тоскующей по идеальному в мире.

В коллекции Одесского Дома-Музея имени Н.К.Рериха находятся работы Ильи Хинича, связанные с осмыслением темы местечка в связи с Шагалом – гуаши «Разборка!» и «Местечко». Эти жанровые работы подкупают живостью и непосредственностью. Замечательные характеры, в которых уживается простодушное и смешное. Вот идет «Мужик с ведрами»: что-то он там увидел? А вот вам и «Разборка!». Эти работы, воссоздающие колорит местечка эпохи Шагала, вошли в издание «Шагал и Израиль: Жизнь. Творчество. Наследие» (Иерусалим, 2012).
Прежде, чем оказаться в коллекции Одесского Дома-Музея имени Н.К.Рериха, названные работы выставлялись на фестивале Объединения профессиональных художников Израиля «По следам Шагала» в Ришон ле-Ционе, Тель-Авиве -Яффо, Иерусалиме. А в год 125-летия со Дня рождения Шагала – работы Ильи Хинича «Местечко» и «Витебский дворик» – в составе передвижной выставки Объединения профессиональных художников Израиля «По следам Шагала в Израиле» – вошли в экспозицию, посвященную выдающемуся уроженцу Витебска, представленную на 36-ти выставочных площадках стран России, Беларуси, Украины, Узбекистана и Казахстана. Вот такую предысторию имеет картина «Местечко» из Одесского Дома-Музея имени Н.К.Рериха.

А картину «Витебский дворик» Илья подарил мне – на память о фестивале «По следам Шагала» и просто в знак сердечного отношения. Этот «Витебский дворик» и впрямь стал одной из задушевных страниц моей жизни... После того, как «дворик», озаренный светом «очей очарованья» золотой осени, начал излучать внутренний свет, наполняя пространство жилья настроением света и нежной ностальгии по Витебску, мне-таки пришлось съездить в Витебск, чтобы увидеть все воочию, совершив вояж по следам Шагала! Вот такая она – сила искусства, если это искусство – настоящее и, конечно же, химия...
ЦВЕТ И СВЕТ ИЕРУСАЛИМА

Для миллионов людей мира – Иерусалим — святой город, а для Ильи Хинича – это еще и одна из лучших страниц творчества. Вот почему среди произведений художника, оказавшихся в музейных собраниях, значительную часть составляют работы, посвященные Иерусалиму, в которых столица трех авраамических религий оживает как многогранный художественный образ и одновременно эстетико-просветительский экскурс. Почему? Да потому что каждый из объектов, изображенных художником, по сути является достопримечательностью истории города. И это очень важно, поскольку произведение живописца в этой связи приобретает дополнительную содержательную ценность. Восприятие архитектурных памятников прошлого преломляется художником через сознание своей эпохи, становясь изобразительным источником не менее важным в свете сохранения бытия памятников культуры.

Работы Ильи Хинича написаны так, что за библейским Иерусалимом открывается историческое пространство, эмоционально наполненное ощущением Земли Обетованной нашим современником. Но для того, чтобы само восприятие этих картин стало и для нас, зрителей, стало не менее содержательным, чем для художника, обратимся к истории Иерусалима.

Итак, первое упоминание об Иерусалиме относится к середине II тысячелетия до нашей эры. На протяжении истории он был не только столицей Иудеи, где его называли «Иерушалаим», но и входил в состав государств разных вероисповеданий. Со временем Иерусалим стал духовной столицей трех монотеистических религий — иудаизма, христианства, ислама, наложивших отпечаток на архитектуру города и характер святилищ.
Несмотря на статичность архитектурных достопримечательностей как исторических объектов изображения, в исполнении Ильи Хинича они полны внутреннего движения. Картина «Ночной Иерусалим» – одна из самых замечательных работ живописца – находится в Баку – в собрании Национального музея искусств Азербайджана.

Объектом изображения в работе Ильи Хинича стала Башня Давида — древнейший символ Иерусалима. Легендарная цитадель располагается неподалеку от Яффских ворот, ведущих нас в Старый город Иерусалима. Первоначально Башня Давида была построена во II веке до н. э. для обороны и укрепления стратегически слабых объектов крепостной стены. Сегодня мы видим крепость такой, какой ее выстроили во времена Османской империи. Своё название цитадель получила от византийских христиан, которые считали, что на этом месте располагался дворец Давида. Сочные краски, насыщенная цветовая гамма, в которой есть нечто родственное яркости красок Израиля и восприятия цветов, характерных для азербайджанского изобразительного искусства. Работа Ильи Хинича поражает экспрессионистическим колоритом или даже какой-то театральностью. Силуэт башни – алый, подобно крови, пролитой за древнюю столицу Иудеи. Но жизнь – это здесь и сейчас! Ночной Иерусалим искрится и сверкает в огнях современной подсветки, за счет которой каждый объект архитектуры и обретает цветовое звучание, и перехватывает дыхание от льющихся с полотна сияющих красок.
В Тернопольском художественном музее находится работа «У Дамасских ворот». Ворота указывали направление на Дамаск (Шхем). В период Второго Храма ворота служили главным входом в город. В своем теперешнем виде были возведены в 1537-1541 годах турецким султаном Сулейманом Великолепным. Богато украшенные и самые красивые из восьми крепостных ворот, Дамасские ворота ведут в мусульманский квартал Старого Иерусалима. В дни пятничной молитвы тысячи верующих устремляются через них к мечетям Купол Скалы и Аль-Акса. На полотне Ильи Хинича «идея дороги» подчеркнута даже «ориентальным средством передвижения» на Ближнем Востоке. На переднем плане полотна художник изобразил верблюда, который и сегодня является одной из живописных примет Иерусалима. Каждый турист может сфотографироваться, устроившись на горбе у этого короля пустыни. Но дело даже не в верблюде. Работа Ильи Хинича - поразительно живая. Декоративные силуэты, светотеневые перепады, резкие грани между пространственными зонами. Впечатление, что все в воссозданной на полотне композиции вибрирует от движения теплого воздуха. Эта работа вошла в постоянную экспозицию Тернопольского художественного музея – на память о выставке-дарении (проект был осуществлен Объединением профессиональных художников, Тернопольским художественным музеем, Тернопольским экономическим университетом и Украино-Израильским центром образования, науки и искусства).

Среди работ, объединенных темой старого города Иерусалима, две работы Ильи Хинича посвящены архитектурным памятникам, связанным с этапными сюжетами христианства.
На картине «Церковь Петушиного Крика», находящейся в Государственном музее искусств Узбекистана, объектом для Ильи Хинича стала церковь, выстроенная на месте отречения учениками от своего Учителя. На полотне Ильи Хинича – глубокая ночь с тревожной алой зарницей – предвестницей приближающихся стражей. Миг южной ночи сфокусировал время предательства. И трижды прокричал петух, когда уводили Иисуса. Только не проснулись ни апостол Петр, ни другие ученики.… А вот золотой петушок на спице купола нынешнего храма остался. И все равно, как-то тревожно…Люди не меняются…

В работе «Виа Долороза», находящейся в собрании Барановичского краеведческого музея, Илья Хинич ведет нас по улице Виа Долороза, олицетворяющей в мировой культуре образ пути страдания. Здесь пролегал Скорбный путь Иисуса Христа к месту распятия, и находятся девять из четырнадцати остановок его Крестного пути. Человека в терновом венце помнят камни, арки, проемы окон Старого города и пороги дверей, что захлопывались при виде идущего на Голгофу. Виа Долороза – путь Печали и Скорби, связывающий все времена в единую цепочку человеческой судьбы...
Но Иерусалим – город городов, в котором самые мрачные страницы жизни человечества могут обернуться чудом. И вот уже не кровавый след, а «след Света» сияет на новом полотне художника – свет Воскресения.

В собрании Астраханской государственной галереи имени П.М. Догадина находится одна из работ, запечатлевших Свет Воскресения – это архитектурный комплекс аббатства Дормицион («Дормицион» – латинский перевод слова «Успение»). Замечу, что в Астраханской галерее – это единственное изображением центра успения девы Марии в Иерусалиме, но весьма важное в свете краеведения Астраханского края, поскольку главный храм Астраханского кремля – Успенский собор. Но вернемся к монастырю Успения Богоматери в Иерусалиме. Построенный на вершине горы Сион за пределами Старого города, около Сионских ворот, монастырь виден отовсюду при подъезде к Старому городу Иерусалима.
Римско-католическая церковь – одна из конфессий христианства, которые наиболее широко представлены на Ближнем Востоке и, в частности, на территории Израиля. Это связано с историей Крестовых походов и активной христианизацией местного населения, когда на Святую Землю прибыло немало миссионеров, появились монашеские ордена, а на местах, которые христианская традиция связывала с ключевыми событиями библейской истории, началось строительство католических монастырей. Монастырь Успения Пресвятой Богородицы (Монастырь Дормицион), или официально – Аббатство Сионa Святой Девы Марии – одно из самых важных для христианского мира мест.

Работа Ильи Хинича «Аббатство Дормицион» из коллекции Астраханской картинной галереи обращает наше внимание к архитектурному символу католического Иерусалима. Перед нами – католическое аббатство – владение ордена бенедиктинцев в Иерусалиме. Согласно церковному преданию, остаток своих дней – после распятия и воскресения Иисуса – Богоматерь провела в доме Иоанна Богослова – ученика своего сына и, дав наставления апостолам нести учение Иисуса по миру, покинула мир земной. Намоленные места сильны верой верующих. В крипте церкви находится каменное ложе Богородицы. Сегодня на этом древнем священном одре покоится скульптура спящей Девы Марии из слоновой кости и дерева. Вокруг нее располагаются шесть колоритных алтарей: оформлены в стилях Венесуэлы и Австрии, США и Бразилии, Берега Слоновой Кости и Венгрии.
Католическая церковь считает, что Богородица обрела здесь вечность, относя это место издревле к одному из самых почитаемых для христиан. Крестоносцы первыми реконструировали старую церковь. Однако в 1200 году она была разрушена. Но в истории память о святынях сильнее времени. Всему и для каждого дела под небом есть свой час. Так, в 1898 году в Иерусалим приезжает Кайзер Германии Вильгельм II и выкупает у турок этот самый участок, а потом дарит эту землю с остатками храма на Сионе бенедиктинским монахам.

Аббатство построено в 1910 году, представляет уникальную модель каролингского собора Экс-ля-Шапель (Aix la-Chapel) в Кельне. Здание очень красиво и необычно. Оно выделяется из всех построек Старого города. Стилевые особенности архитектуры церкви аббатства Дормицион сочетают элементы византийского и современного мусульманского стилей как в целом, так и в деталях, которые словно вылеплены на полотне израильского художника, подчеркивая ненастный день Успения Богоматери и величие памяти об этом событии, запечатленное в архитектурном памятнике.
Работы Ильи Хинича об Иерусалиме воплощают в себе любовь и почтение художника к достопримечательностям древнейшей из столиц мира, в чьей архитектуре сохранились лики разных культур и религий. Это работы содержательные как изобразительные источники, в которых прошлое и настоящее соединяются. Этот стык времен подчеркивает декоративность как стилистический прием, который с такой яркостью проявился в иерусалимских работах художника.

Первая половина жизни Ильи Хинича проходила в Витебске – городе разных религиозных конфессий. И это во многом сказалось на свободном восприятии святынь в столице трех авраамических религий. Иерусалимский экскурс художника по святым местам интересен не только с художественной точки зрения, но и с просветительской. Это образное осмысление истории земли, с которой художник связал свою жизнь.
Работы И.Хинича об Иерусалиме красноречивы, в них заложено желание рассказать о городе мира, которому изначально было отпущено «семь мер красоты». Такой Песнью во славу Иерусалима и звучат картины, созданные художником. Эта слава летит по миру, потому что работы Ильи Хинича зрительно запоминаются и западают в сознание, к ним мысленно возвращаешься вновь и вновь. Они эмоционально живут в сердце, заставляя его трепетать.

КРАСКИ ЗЕМЛИ ИЗРАИЛЯ

Размышляя о взаимоотношениях между человеком и природой, которая его окружает, Марк Шагал писал: «Идеал моей души – быть ближе к духу Библейской Земли». Как история и мифологема Книги Книг Земля Израиля притягивала не одно поколение живописцев, для которых, в отличие от других представителей людей творчества, зрительная подпитка, помимо эмоционального переживания, изобразительно подсказывает компоненты художественной формы. Краски Земли Израиля вдохновляют. Ее природные ландшафты сохранили ощущение древности, позволяют мысленно почувствовать исток истоков. Но пленэрный пейзаж – это истоки обновленные. И в этом – суть пленэра, как здесь и сейчас художника.

Илья Хинич – мастер пленэрного пейзажа. «Работая на природе, – признается художник, – я ощущаю себя ее частью, словно все, что я вижу, – мое». Художник не раз делился со мною, сколько всего прочитал о тех местах, на которых проходили пленэры, и сколько истории стоит за тем, что удалось написать. Это ощущение достоверности и положительной энергетики, запечатленное в художественном произведении, невольно воспринимается зрителем и привлекательно для стран-партнеров, организующих проекты об Израиле. В этой связи понятно, почему в музейных собраниях стран постсоветского пространства значительную часть работ составляют пейзажные работы Ильи Хинича.
В собрании Бердянского художественного музея имени И.И.Бродского можно увидеть пейзаж «Рассвет в Иудейской пустыне», пронизанный живописной игрой света и воздуха. До весны еще далеко, но полевые цветы в Израиле всегда заявляют о себе раньше, чем календарь говорит о весне. Илья Хинич пишет полевые цветы, давая их крупным планом: цикламены, маргаритки и нарциссы. С Иудейской пустыней ассоциируются такие легендарные имена, как царь Давид, царь Ирод, Иисус Христос, Иоанн Креститель, ведутся раскопки, открывающие нам новые имена. И лишь полевые цветы, молчаливые свидетели под небом, прорастают генетической памятью природы на земле сегодня, и наступает рассвет…

В Харьковском художественном музее находится картина Ильи Хинича «Самария». Перед нами великолепный многослойный пейзаж, напоминающий о месте притчи о Добром самаритянине, который, увидев еврея, ограбленного разбойниками, спас его, несмотря на межэтническую рознь. Не притча, а руководство к действию в свете общественных катаклизмов современности! На полотне И.Хинича – медитативный пейзаж-созерцание. Такое случается с художниками при виде натурных пейзажей, подобных созидательной душе мира, которая живет в живой природе. Вопрос в том, что не каждому художнику дано запечатлеть это состояние природы. Высокое, безбрежное небо. Бескрайние дали. Красноречивые камни Самарии. Сам облик этой земли на полотне художника наполнен волнующей светоцветовой гаммой, не характерной для зрительного восприятия тех, кто проживал в странах восточноевропейской диаспоры, но тем интереснее эта работа для Харьковского художественного музея.

Пленэрные работы И.Хинича в полном смысле пронизаны живым ощущением природы Израиля, передают естественный свет, мельчайшие изменения состояний атмосферы, воздушной и световой среды. Они дышат этюдностью. От себя замечу, Илья Хинич – теплый и отзывчивый человек, доброжелательно настроенный к миру. В силу этих душевных качеств художника его глаз всегда настроен на позитивное восприятие мира вокруг и радость первооткрывателя. Живые впечатления, которые художник улавливает в момент общения с природой, он и запечатлевает в своей работе. Это мир, который он ощущает, любит и пишет на картинах.

В Удмуртском республиканском музее изобразительных искусств находится замечательная работа Ильи Хинича «Уголок Старого Яффо». Художник останавливается на городском пейзаже. На дальнем плане полотна видна церковь святого Петра – архитектурный комплекс конца ХIХ века, но возведенный на средневековой цитадели 1654 года. Церковь посвящена апостолу Петру, который в Яффо воскресил Тавифу. Можно много говорить об истории и значении этого места в христианском мире, но внимание Ильи Хинича обращено к кипарису как главному персонажу картины. На Ближнем Востоке, как и в Азии, кипарис – символ долголетия и бессмертия, как и другие вечнозеленые деревья. Арабы называют кипарис Древом Жизни. Кипарис И.Хинича устремлен к небу, соединяя пейзаж земной и небесный в звенящей тишине туристического города, который словно замер в этот миг.

В собрании Херсонского художественного музея имени А.А.Шовкуненко имеется пейзаж, покоряющий, ощущением тишины и покоя. Художник создал его на пленэре, проходившем в кибуце Тель-Цуба. На полотне художника «Иерусалим. Тель-Цуба» – уходящая вдаль дорога, залитая ярким, чуть ли не слепящим солнцем и умиротворяющим настроением…
Но эти места помнят и не столь безоблачные времена. Достаточно напомнить, что во времена крестовых походов здесь, на горе, находилась построенная крестоносцами крепость Бельмонт – для защиты пути к святому Иерусалиму. Отсюда рыцарям креста открывался вид на святой город и окружавшие его ландшафты. Сегодня на месте разрушенного замка Бельмонт, что в переводе с французского означает «прекрасная гора», располагается кибуц Тель-Цуба, пейзаж которого для израильского художника не менее привлекателен, чем для заезжего туриста.

В работе Ильи Хинича «Вид на Адассу эйн-Карем», находящейся в собрании Черкасского художественного музея, внимание художника обращено к горной части древней Иудеи. Перед нами — вид на район Иерусалима Эйн-Карем. Когда-то здесь располагалась живописная арабская деревушка, которую местные жители называли Виноградным источником. На картине Ильи Хинича – мир, как пышный виноградник, за зеленью которого скрываются евангельские святыни, бережно охраняемые православным Горненским монастырем. Правда, до них нужно дойти по обозначенным художником террасам и дороге, что ведет к месту встречи Девы Марии с Елисаветой, также ожидавшей дитя, которому будет суждено стать Иоанном-Крестителем. На полотне Ильи Хинича – лирический пейзаж, в котором нет яркого солнца, но впечатление такое, что мир на полотне словно пронизан воздухом, и легко дышится в тенистой прохладе зелени, точнее, всех оттенков зеленого: зелено-голубого, желто-зеленого, лилово-зеленого, салатового, розово-бежево-зеленого…
Это полотно художника по достоинству оценено Черкасским художественным музеем. Из имеющихся в запасниках музея 34 работ израильских художников лишь десять вошло в постоянную экспозицию музея. На открытии выставки-дарения работ израильских художников в музее картина «Вид на Адассу эйн-Карем» была помещена на обложку каталога «Пейзаж Святой Земли».

Земля Израиля – страна Обетованная – мир, понимание и осмысление которого способствует образному самовыражению, желанию привлечь весь арсенал цветов, который только может быть у художника. Этому самовоплощению помогает сама природа, в которой есть все, что ей отпущено Всевышним.
И ты живешь!!! И вдыхаешь воздух и смотришь на библейское небо, на восходы и закаты. И любуешься утопающей в цветах землею… И на картине остается то лучшее в жизни, что ты сам в ней заслужил. Вот такая химия!
Илья Хинич – художник солнца, которое эмоциональным светом остается на полотне.

ПАЛИТРЫ ВОДЫ

Не менее широко, чем палитры земли, в музейных собраниях представлены и палитры воды, созданные Ильей Хиничем. С 1991 года Илья Хинич проживает в приморском городе Ришон ле-Цион. Столько же раз он писал Средиземное море на пленэрах с ришонскими художниками и коллегами по Объединению профессиональных художников Израиля. За тридцать лет жизни в Израиле стихия воды для Ильи Хинича стала родной.
В истории Израиля, как и мировой культуры в целом, тема воды трактуется как одна из сакральных тем. Вода — первое, что сотворил Всевышний. И она стала праматерью всего, что есть на Земле, продолжая жить в морях и океанах, ручьях и реках, озерах и протоках, дождях и снегах… Это то, к чему мы интуитивно тянемся, как к успокоению, как к возрождению и восстановлению жизненных сил. Вода – мера мира и искомой мудрости во взаимоотношениях между человеком и природой. Мы тянемся к ней интуитивно, как к источнику жизненных сил, духовному обновлению, что сродни ощущению творческого возрождения.
В собраниях Новосибирского художественного музея, краеведческих музеях Тернополя и Мелитополя представлены работы И.Хинича – мариниста. О работах Ильи Хинича «У Средиземного моря» (Тернопольский краеведческий музей) и «Средиземное море» (Мелитопольский краеведческий музей), запечатлевших Левантийское море как стихию, следует сказать особо, поскольку в отличие от этюдных пейзажей – это картины, в которых представлен обобщенный романтический образ моря, написанного в различных состояниях. В визуальной памяти и этюдах художника, многократно наблюдавшего и писавшего море, имеется большой запас, предшествовавший рождению этих морских пейзажей. Учитывая сложившиеся в изобразительном искусстве традиции маринистики, это закономерно. Образ моря многомерен, аллегоричен, иносказателен. Будучи объектом реалистическим, море одновременно может быть и мариной души как художника, так и зрителя. Это то, что ассоциативно заложено в каждом из нас – людей, воспитанных на идеалах русской культуры, традициях образных параллелизмов между человеком и природой.

Образ Средиземного моря, созданный Ильей Хиничем, воплощает обобщенную реальность – пространство, пронизанное движением света и ветра по водной глади – даже его едва заметного дуновения («Средиземное море», Новосибирск). Это море как эстетический объект осмысления мира художником. Вопрос в том, насколько убедительно создание художника и как оно воздействует на зрителя. Открывая выставки в музеях, мне не раз приходилось наблюдать реакцию зрителей, – воздействует! А значит, шелест волн, ракушки и камушки, оставшиеся на берегу после приливов и отливов, и зачарованная даль – все то, что мы видим на картинах, эмоционально подсказывает нам свою метафизику моря.

Картины, находящиеся в собраниях Черниговского художественного музея имени Г.Галагана, Чувашского республиканского музея искусств (Чебоксары), – в отличие от моря как природной стихии – объединяет тема города у моря, помогая понять колорит и особенности жизни приморских городов с их укладом созидания и уставом верности морю. Таков старый Яффо – древнейший из городов Израиля, город архитектурного ориентализма старины и бурной туристической жизни. Приморский Яффо возрождался всегда, сколько б его ни разрушали. Яффо — морские ворота, к которым вел свет маяка («Маяк в Старом Яффо», Чебоксары). Это сюда прибывали сионисты-поселенцы, поселяясь в городе Яффета. Они были первыми, желая жить на Земле, завещанной Богом. На картине Ильи Хинича «Яффо», находящейся в Черниговском художественном музее имени Г.Галагана, легкие яхты летят себе в волнах на раздутых парусах, напоминая о романтике парусного спорта и в наше время. Прекрасен и радостен этот союз природы и людей ее созидающих. Море как волнующий художественный образ поразительным образом подходит для выражения эмоциональных состояний И.Хинича – художника, проживающего в непосредственной близости от воды. Моря разделяют нас, но и сближают, как часть мирового океана, в котором заключена память о реках, озерах и прудах нашего детства, проходившего далеко от Страны Сиона, о которой, многие и не думали вовсе, а вот судьба решила иначе.

Вот такие – принципиально иные по настроению и стилистике палитры воды Ильи Хинича – находятся в коллекциях Дома-музея Б.М.Кустодиева – филиала Астраханского картинной галереи имени П.М.Догадина и Николаевского областного художественного музея имени В.В.Верещагина.
Сразу обозначу стилистику рассматриваемых произведений. Это работы по стилю, перекликающиеся с русской пейзажной живописью XIX века. Далеко не все из израильских художников решились бы на такой подход к теме в изображении Израиля. Дело не в том, что таких пейзажей в Израиле нет, – они есть и немало. Но в данном случае предстояло настолько вникнуть в содержание проектов, связанных с судьбами русских людей, чья жизнь оказалась связанной с Землей Израиля, чтобы попасть в золотое сечение краеведческого интереса музеев к конкретным пейзажам Израиля, например, в Николаеве.
В 2017 года исполнилось 175 лет со Дня рождения русского художника-баталиста В.В.Верещагина, чье имя с 1914 г. носит Николаевский художественный музей. В.В.Верещагин – автор всемирно известной Палестинской серии, созданной художником на основе впечатлений от путешествия по Палестине. Это около 120 работ, в числе которых – помимо этнографических работ – есть и портреты русских паломников, и места православных паломничеств.
В пейзаже–настроении «Тишина», находящемся в Николаевском художественном музее имени В.В.Верещагина, развивается эта тема родственных русской духовности святынь. Перед нами – одна из заводей Иордана – места крещения Иисуса Иоанном Крестителем.

В Музее Диаспоры в Тель-Авиве есть стенд, посвященный участникам первой сионистской алии, среди героев которой немало людей с исконно русскими фамилиями – Куракины, Дубровины, Матвеевы, Нечаевы... В истории Израиля этих людей родом из Астраханской губернии называют русскими герами, то русскими, прошедшими гиюр. Проживая в Российской империи, они соблюдали шаббат и еврейские традиции. В России их называли субботниками.
В 2018 году состоялся проект Объединения профессиональных художников Израиля «Земля Израиля и страна Кустодия» – в рамках юбилейных программ к 100-летию Астраханской государственной картинной галереи имени П.М.Догадина. Проект проводился совместно с Домом-музеем Б.М.Кустодиева – филиалом галереи. Проект краеведческий, посвященный исторической памяти, носителями которой стали конкретные люди, чья жизнь связана с Астраханским краем. В содержании проекта делается упор на исторические предпосылки и ментальную родственность между нашими культурами, в которых традиции иудаизма неожиданным образом заявили о себе в среде людей православных. Появление субботничества в Астраханской губернии XIX – начала XX вв. – явление характерное для истории России того времени. В Израиле субботники-астраханцы Йоав Дубровин и Авраам Куракин – одни из самых ярких представителей этого явления на рубеже XIX – начала XX вв. Люди нутряной закваски, подобно фольклорному богатырю-пахарю Микуле Селяниновичу, они срослись с Землей Авраама как единственной сутью бытия и вдохнули свой дух в мертвую землю. Райским садом Израиля ныне называют возделанные субботниками-первопроходцами плодоносные угодья.
В этом очень непростом проекте об идеалистах и тружениках, которые были убеждены в возможности построения страны свободных крестьян на Земле Сиона, став героями Израиля, принял участие и Илья Хинич.
Усадьба Дубровиных находится рядом с озером Хула, над которым пролетают и устраивают стоянки тысячи тысяч перелетных птиц, среди них сотни видов из дельты Волги. Они летят через стоянку на озере Хула в Африку, возвращаясь по весне обратно. В определенном смысле флора и фауна астраханского заповедника и израильского заповедника «Долина Хула» очень напоминают друг друга. Дубровины – русские журавли – они остались у озера Хула, где прибрежные заросли камыша и тростника – такие же, как в краю астраханском, но это – Земля Израиля!
Обратимся к картине Ильи Хинича «Закат на озере Хула». Остроконечные кувшинки и лилии возлежат на зеркальной воде на округлых, как маца или русские блины, листьях. Малейшее движение – и этот сотканный из нежно-розовых, белых и желтых нимфей нерукотворный ковер начнет мерно покачиваться на воде, заставляя остановить взгляд каждого, кто хоть однажды его увидел. Вот такой чарующий пейзаж-натюрморт в чертогах озера Хула, история которого насчитывает 25 тысяч лет… Вот такой израильский водный цветок мы видим и на картине Ильи Хинича. Укоренившись в илистом дне, в Израиле он произрастает в естественной для лотосовых полей среде. Многие водоросли опутывают его стебель, но его упрямая цветоножка, несет драгоценный бутон, чтобы тот распустился под небом. В течение суток лотос меняет свою окраску, приоткрывая свое цветоложе.
Работа Ильи Хинича «Закат на озере Хула» – одна из этико-эстетических вершин проекта с Домом-музеем Б.М.Кустодиева. Этот исключительный по психологизму водный пейзаж Ильи Хинича удивительно напоминает камышовые пейзажи астраханских прудов, настраивая на светлую ностальгию. Не скрою, это моя любимая работа в проекте. Я горжусь, что собственноручно привезла «Закат на озере Хула» в художественный музей города, в котором родилась и где впервые увидела «Ненюфары» (водяные лилии) И.И.Левитана. Даже это мудреное название лилий, которые в моем окружении никто никогда так не называл, я вынесла из картинной галереи, запомнив на всю жизнь.

Почти два десятка лет я знаю Илью Хинича как художника, в творчестве которого сочетаются этическая и эстетическая мера. Его творчество вызывает отклик у зрителя. Так было в то время, когда я писала свою книгу «Современное израильское искусство с русскими корнями» (2011), так и сейчас, хотя зритель уже совсем другой. Наверное, в этом и заключается И.Хинич и химия художника, которого я знаю.

Пейзажи Ильи Хинича. В них все так просто и непросто! Внешне спокойные, но, будучи близки русской духовности, они волнуют и бередят душу, особенно тех, кто вырос в русле славянской культуры, но укоренился в Израиле. Художник последовательно опирается на традиции и направления, заложенные в русской живописи XIX века. Следование этим традициям накладывается на зрительные объекты новой страны проживания. И оживают на полотнах И.Хинича-художника краски земли, имя которой – Израиль.

Мир через культуру

Художник – счастливый человек. В его руках – холст и краски! Уже одно это – в отличие от политиков – дает ему шанс быть выше зла, ненависти и вражды.
Картины Ильи Хинича в музейных собраниях – замечательный вклад художника в утверждение Мира через Культуру, когда широкий зритель далеких от Израиля стран постсоветского пространства благодаря дару художника получил возможность видеть красоту Земли Израиля. В этом даре своим соплеменникам и заключается его деятельная доброжелательность и желание через свой профессиональный труд донести прекрасный образ Земли Израиля людям — далеким, но одновременно и самым близким - людям земли, если и тех и других захватывает цвет жизни и любовь к миру.