В октябре нынешнего года общественность Беларуси будет отмечать скорбную дату — 75-летие со дня уничтожения Минского гетто.
Член Союза писателей Израиля, Беларуси и Международной Гильдии писателей Ефим Златкин откликнулся на нее своим эссе, с которым мы предлагаем вам познакомиться.
Трагедия еврейского народа в прошедшей войне кровоточит даже через десятилетия. Автор воспринимает ее через призму своих личных переживаний. В семье его отца было уничтожено тринадцать человек...
Теме Катастрофы писатель посвятил уже свои две книги. Готовится к изданию очередная: «В моем краю не растут березы, вместо них уходят в небо пальмы...».
Новая книга посвящается неразрывной связи двух стран - Израиля и Беларуси.
Минское гетто, минское гетто
Минское гетто, минское гетто,
Я слышу лай овчарок и плач деток.
Крики полицаев и мольбы евреев.
Вас расстреливали без промедлений.
Минское гетто, минское гетто...
Ты помнишь женщин и мужчин, и раздетых?
Полицаев? Они даже убивать устали?
Присели на край ямы: самогонку распивали…
Помни, помни! Минское гетто!
Как звери измывались над человеком...
6 ноября 1941 года
6–го ноября в белорусских Климовичах расстреляли около 900 евреев. Среди них было и тринадцать родных из семьи моего отца Давида Златкина.
День шестого ноября на рассвете
День шестого ноября на рассвете.
Стал для них последним днем на белом свете…
Я вижу тени родных, оставшихся за чертой,
Тень бабушки Сары такой еще молодой…
Ее глаза в тоске, волосы седые в 30 с лишним лет...
- За что? За что? Скажи! Ты дашь мне ответ?
Молчу, ветер треплет мою седину.
Бабушка Сара, бабушка Сара!
Я ответить тебе никак не смогу…
Не помогают ни мольбы, ни слезы,
От ужаса опустили ветви березы.
Жестокий сосед бьет мою бабушку прикладом.
- А ведь я угощала твою маму чаем?
Облака! Облака! Отгоните эту свору убийц,
Это же звери - не люди. У них даже нет лиц!
Плач моей бабушки несется из Михалина,
Через годы к ней приехал я из Иерусалима
Израиль, осень 2017 года.
Шестого ноября - день нашей боли
Шестого ноября - день нашей боли,
Тихо плачет ветер в чистом поле…
Может, это не ветер, а еврейские души?
- Откуда вы?
- Спустились… свыше.
-С небес, с облаков на землю, на поле?
-Да! Вы не знаете, как нам там одиноко и больно…
Никто из вас не может мне присниться
Руки помощи моей семье в Михалине не дали.
Добрые люди не оказались рядом.
Соседи пятились, молча, задом.
А в местечке стреляли, стреляли, стреляли…
*** *** ***
Смотрю я на вас, свечи поминальные,
У меня никаких нет воспоминаний,
Я ни разу не видел ваши лица,
Никто из вас мне не может присниться.
Ни бабушка Сара, ни дяди, ни тети,
Вместо лиц - только мокрые следы,
Никто никогда не сможет
Вас ни увидеть, ни найти.
Язычки пламени, как тени летом,
Вы хотите мне рассказать?
Как убивали вас соседи на рассвете?
Бессильные? Вы не могли даже кричать?
Плачут свечи поминальные,
По всей земле они пламенем горят,
Какие бы они написали романы,
Если бы могли только писать?
Язычки пламени, поднимаются, как души…
Язычки пламени поднимаются, как души,
Я хочу вас сегодня послушать.
Расскажите, расскажите мне, как это было?
Злата: "Ты знаешь, я еще никого не любила…"
Муня: "Меня так сильно побили".
Хана: " А меня отбросили от… мамы.
Сара: "Я кричала: "Дети, дети, убегайте от ямы.
Они не убежали, полицаи, как звери, стояли.
.
- Немцы только рядом наблюдали.
Старались вчерашние друзья, наши соседи.
Толкали штыками, «никуда не убежите от нас, евреи".
- Не убежали?
- Нет! Нас всех... расстреляли.
-Бабушка Сара, что ты делала в то время?
- Я искала защиты у… неба.
Оно было закрыто черными тучами,
Я укоряла себя: какие же мы глупые.
Отправили на войну мужа и сына,
За них волновались, сами, мол, выживем.
- Кричали нам: "Паникеры,
Не уезжайте, оставайтесь дома…"
И, вдруг, все, кто к этому призывали,
Куда–то далеко убежали.
А евреи остались одни,
Сегодня за нами утром пришли…
***
Через годы я приехал в Михалин
Через годы я приехал в Михалин.
Где вы, евреи? Я здесь… один!
А евреи моего местечка
В глубоком овраге, за … речкой.
Под зеленым шатром в раю
Я свою бабушку Сару много лет ищу: "
Это ты, внучек, меня уже старше вдвое?
Кто со мной? Евреи! Их очень много…
Мои дети, мои родные - все местечко!
Всех убили! До одного человечка!
На сером камне ни слова, что под ним… евреи.
Скажи, внучек, мы сегодня тоже кого-то задели?
Может, я ошибаюсь, что написано за рядом в ряд?
Прости, бабушка Сара, прости. Я отвожу свой взгляд.
Ты скажи, моя Белая Русь
Ты скажи, моя Белая Русь
Почему оставила врагу своих евреев?
У меня столько лет не проходит грусть.
Ее не остановит никакое время.
У тебя редкие монументы над ямами,
Над оврагами безымянными
Черствые надписи: "Не забудем!"
Здесь лежат советские люди!"
И не только у тебя - по всему бывшему Союзу: "
Не забудем, не забудем, не забудем"!
Но их убили только за то, они… евреи.
А вы об этом сказали? Не посмели.
"Еврейской крови нет в крови моей.
«Но ненавистен злобой заскорузлой я всем антисемитам, как еврей,
И поэтому я - настоящий русский!.."
Евгений Евтушенко.
Над Бабьим Яром еврейский памятник стоит.
Желтые листья, да тихий ветер шелестит.
А над другими расстрельными рвами и ямами,
Нет памятников - только одни пьяные…
***
В России, в Украине, в Белоруссии,
Еврейские могилы забыли, закрыли, занавесили…
Стала синагога бранным словом
Стала синагога бранным словом,
С этим жили! И не спорили.
Говорили мне коллеги: "Ты наш - еврей! В доску - свой"!
Да ты лучше пей! Не стой!
Или евреи не пьют и через простыню любят?
Смеются ребята, жмут руку, шутят!
Они все свои, как водки сто грамм!
А выпьют снова: "Где Сара и Абрам"?
И так всю жизнь: Абрам и Сара,
А у моего отца такое имя носила мама.
Расстреляли ее - маму Сару, брата Муню, сестер Хаю, Злату.
В котловане, возле их белорусской хаты.
***
Мой отец весь в бинтах, горел в бреду
Мой отец весь в бинтах горел в бреду.
И беззвучно кричал горящими губами:
- Мама! Мама! Я к тебе приду.
Только ты не стой возле ямы…
Он в палате метался, видел мать на краю,
Поднимал свои перебитые руки,
Все кричал ей: "Я вернусь, я вер-ну-у-сь…"
Но во рту застывали лишь звуки…
Весь в ранах он вернулся в Михалин,
Мама - в общей еврейской могиле,
В двадцать лет на земле я остался один?
Лучше на войне бы меня убили…
***
" Мне было четыре года, когда я попала в гетто, и до семи лет видела каждый день, как сжигают людей. Каждый день жирный пепел опускался на бараки, - рассказывает мне Инна Михлина из израильского города Ашдода.
Когда я слушал ее, у меня родились следующие строки.
За колючей проволокой расцветают красные маки
За колючей проволокой расцветают красные маки,
Черный дождь опускается на еврейские бараки,
В воздухе пепел, жирный пепел…
Господи, как он глаза слепит, как глаза слепит?
- Ма-ма, - рвет на себе волосы девчушка, - не улетай!
Охранник злобно рычит: "Дверь не открывай…"
В небо уходит мама, ма-ма, м-а-м-а-а,
А за ней дядя Исаак, подружка Злата, тетя Клава. А-а-а-а...
Падает, падает пепел на землю, на крыши.
Потрескивают тела, в бараке шуршат мыши, мыши…
Охрана беснуется, даже шутит: "Что за евреи?"
А ведь вначале умирать не… хотели.
Не разгорались, только шипели, шипели,
А теперь, словно ангелы, пляшут над костром,
Черное облако над гетто - столбом, столбом,
И вдруг, тишина… только вьется легкий дым над бараками,
Опустили головы, почернели от зрелища красные маки.
Встречает Европа зеленое лето
Встречает Европа зеленое лето,
Асфальт ждет июльскую жару,
Европа! Я от тебя столько лет жду ответа?
Почему ты убила бабушку мою?
Ты ответишь: "Я не виновата,
тогда были другие времена…"
Даже не помнишь, как убивала лопатой.
И, в злобе рычала: " Жи-дов-ня-я".
Теперь все чинно, благородно,
Проше пани, проше пан…
Польша, Польша, как же ты всем народом?
С гиком сбрасывала евреев в бурьян?
*** *** ***
Не забыть котлованы и ямы,
Где лежит мой народ безымянный.
По всей Европе холмики и могилы.
Везде уничтожали безвинных.
Я иду по земле, пропитанной кровью.
Не могу расстаться со своей болью.
Только из моей семьи тринадцать замучено.
А имена шести миллионов нигде не озвучены…
Европа, ты играешь в лицемерие,
Так быстро забыла свои преступления?
Музеями стали еврейские кварталы.
На улицах не увидишь аидише маме...
*** ***
Варшава, вымощенные улочки.
Польки, как белые булочки.
За костел заходит жаркий день.
От евреев не осталась даже… тень.
Одних уничтожили немецкие злыдни,
Других господа поляки подняли на вилы…
Сейчас паны даже безобидны.
Везде чисто, не найдешь еврейские могилы…
Польша, Польша - страна красавица!
В своем грехе ты хочешь покаяться?
Не любят и сейчас евреев
Не любят и сейчас в мире евреев,
Ни чиновники, ни народ,
Нет, не пришло это время
И когда оно еще придёт?
Вы спрашиваете: «Кто такие евреи?»
Вы спрашиваете: «Кто такие евреи»?
Почему молимся мы все время?
Бога мы просили вернуть нас в страну исхода,
Чтобы больше нигде не быть изгоем!
Разъехались евреи кто куда?
В социальных сетях я как-то прочел:
- Разъехались евреи кто куда,
Оставив память о себе в городах…
Я шлю им письмо из своего детства:
"Напишите, что вам снится на новом месте?"
А вот мой ответ:
«Мы уехали, но память осталась,
Значит, мы не навсегда расстались,
Встречайте нас друзья, березы и ели,
Едут к вам гости… евреи, евреи!»
Еврейское кладбище, ты такое печальное
Еврейское кладбище, ты такое печальное,
Скучаешь в одиночестве, на окраине.
Редки посетители,
Калитка открытая.
Деды и родители... в другом мире,
Дети и внуки в... Иерусалиме.
Мне навстречу бежит собачка рыжая.
Чья же это душа... безвинная?
Фото автора