РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ЭХО
Литературные проекты
Т.О. «LYRA» (ШТУТГАРТ)
Проза
Поэзия
Публицистика
Дар с Земли Обетованной
Драматургия
Спасибо Вам, тренер
Литературоведение
КИММЕРИЯ Максимилиана ВОЛОШИНА
Литературная критика
Новости литературы
Конкурсы, творческие вечера, встречи
100-летие со дня рождения Григория Окуня

Литературные анонсы

Опросы

Работает ли система вопросов?
0% нет не работает
100% работает, но плохо
0% хорошо работает
0% затрудняюсь ответит, не голосовал

Кузнец, печник, аптекарь…

Проза Ефим Златкин


Из Климовичского гетто…

Жёлтые листья медленно падают на бетонную плиту, под которой спят Герои еврейского сопротивления. Это кузнец Мордхе, печник Хазанов, аптекарь Данович, братья Давид и Айзик Слуцкеры, Янкив Кренгауз, Черниловский, Веля Копылов, Исаак Зак, Карасик, председатель юденрата города Климовичи Родин.
Известно немногое, остальное можно только домыслить, или представить…
Перед войной городок Климовичи напоминал еврейское местечко: из 9551 проживающих здесь жителей, евреев было 1.693 человека. В это количество входила и семья моего отца Давида - его мама, отец, две сестры, брат, а также несколько десятков родных.
Евреи жили бедно: одна была радость – дети! Марципаны в глаза не видели: росли на картошке и огурцах.
10 августа 1941 года в город вошли немцы. И сразу же нелюдь вылезла из своих щелей. Допускаю некоторыми недовольство советской властью. Человеколюбием она не отличалась с самого начала, жестоко давила народ. Но при чем здесь кузнец, печник, аптекарь? Да и другая еврейская беднота, которая перебивалась с хлеба на воду?
Братья Осмоловские первыми в Климовичах нацепили на себя полицейские повязки. Кем они были до этого? Пьянчужками, которые клянчили на выпивку у тех же евреев. А теперь, чувствуя власть над ними, решили погреть руки. Как и некий Щербаков.
История не сохранила его имени, только фамилию. Поэтому, как его не назовём - «нелюдь», «нечеловек», «негодность», «подонок», «гадёныш», «преступник», «убийца», «предатель» - ошибки не будет.
… Неприметный мужичок с бесцветным лицом мял в руках картуз. Оденет его на голову, снимет, вытрет пот со лба. Снова помнёт, снова оденет на голову. И ноги не стоят на месте: сделает несколько шагов вперёд, потом опять вернётся на прежнее место.
- Мил человек! Здоров ли ты? Отчего такое волнение? - заметив мужичка, подошёл к нему Зяма, поигрывая в руках уздечкой. Раньше всех он поднимается в колхозе, чтобы накормить и напоить коней. Вскоре придут михалинцы, разберут его питомцев. Одни на них будут пахать, другие развозить корма, третьи - доставлять лесоматериалы для строительства фермы. На удивление многим, местные евреи, никогда ранее не сеявшие и не жавшие, организовав в Михалине колхоз «Энергия», сделали его лучшим в округе. Но на первом заседании правления решили: в колхоз не евреев не брать. Чтобы потом не говорили, что это русские и белорусы его подняли, а евреи, как не могли ничего сделать, так и не могут.
- Околел я от холода, изголодался, - поднял глаза мужичок, - с работой везде отказывают.
- Вокруг нас белорусские хозяйства, в городе всякие артели, а тебе любы евреи? - шутит Зяма.
Мужичок продолжает:
- Всех уже обошёл: никому не нужен. Вот я и подумал, если свои не берут, пойду к евреям. Если вы не возьмете - хоть в петлю. Замолви за меня словечко. Я хороший плотник. Скажи своим, из кожи вылезу, так буду стараться.
Зяма с высоты своего почти двухметрового роста посмотрел на тщедушного человечка.
- Даже не знаю. В наш колхоз даже не всех евреев принимают: только по поручительству. До сегодняшнего дня нет ни одного белоруса.
Мнения членов правления разделились. Одни были против:
- Наш колхоз еврейский! Мы же, как одна семья! Вместе на поле, в синагоге. Придёт один чужак, потом второй, третий. И всё?
- Где наше еврейское милосердие? Мы должны пойти навстречу этому бедолаге, - возражали другие.
Решили его взять на испытательный срок тем более, что он по плотницкой части - не будет ни пахать, ни сеять. Как-то уж пролез Щербаков в колхоз. Улыбался, заискивал перед всеми, старался войти в доверие каждому. Даже начал употреблять в разговоре слова на идиш. Чуть ли не своим стал в каждом доме, а когда пришли фашисты, побежал к ним на службу. Назначили старостой: лучше Щербакова никто не знал климовичских евреев.
- Гут! Гут! - дружески похлопывали его по плечу каратели, - Старайся – получишь самый лучший дом!
Вчерашний услужливый подхалим стал хозяином положения, приказал евреям пометить их жилище и одежду жёлтыми звездами. Братья Осмоловские, как ошпаренные, бегали по городу, развешивая листовки с указанием немецкой комендатуры:
«Кто переступит границу города - расстрел», «кто без надобности выходит из домов - расстрел», «провинится один - расстрел для всей семьи».
- Рады стараться, - угодливо сообщали старосте его холуи.
- Немцы любят порядок, - поучал их городской голова, - а рейху нужно золото. Нам поручили отобрать у жидов все их ценности и драгоценности. Поработаем хорошо - нас наградят.
- Сорке, давай золото! - Щербаков пинком ноги открывает дверь дома своей соседки.
Полицейские, как злые псы, налетают на людей.
- У меня же не ювелирная лавка, - пробовал отшутиться сапожник Моисей, - старые подмётки есть, дратва есть, семеро детей на полатях есть, а золота нет.
-Считай одного уже нет, - Щербаков опускает приклад на голову худенького подростка, который тоже хотел что-то объяснить.
- Какое у нас золото? Один цорес (горе), - плачут местечковцы.
Кто не успел снять какое-то колечко, его срывают вместе с поломанным пальцем. Заметив у кого-либо золотую коронку, выбивают всю челюсть. С кровью, с остальными зубами, добавляют к общей добыче.
Евреи отдавали всё, что отложили на чёрный день. В маленьком городке не было богачей: кто мог заработать какие–то деньги уехали в большие города. Осталась одна мелкота. Какое золото, например, могла сдать моя бабушка Сара? Она работала дояркой на ферме, мой дед Залман был рядовым колхозником в пригородном хозяйстве. Остальные мои родственники тоже добывали хлеб руками. Одни были сапожниками, другие - портными, третьи - мелкими продавцами. Какие копейки зарабатывали - отправляли детям, которые уехали учиться в Могилёв, Минск, Ленинград, Москву.
Видя, что ничего не получается, Щербаков погнал впереди себя кузнеца Мордхе, печника Хазанова, аптекаря Дановича, председателя юденрата Юдина… Подгоняемые криком, ударами, лаем овчарок, они плелись от дома к дому. Но успели передать всем евреям городка:
- Прячьте всё, что есть! В землю закапывайте, но не отдавайте врагу.
Полицейские были в ярости.
- Гер комендант! Жиды не выполняют приказ, очень мало собрано золота. Нажмём ещё на Родина и его команду?
- Родина и всю его команду расстрелять! Пусть другие боятся! – распорядился комендант.
Щербаков рад стараться! На виду всего города погнали к месту казни десять самых уважаемых евреев - верхушку общины.
- Немцы порядок знают, шутить с жидами-комиссарами не будут! - бахвалится Щербаков.
И кто теперь может возглавить сопротивление в городке? Никто! Бежать? Куда? За полведра зерна некоторые местные жители ловили беглецов. Поэтому многие вообще не думали о побеге из гетто, зная, что и у них самих мало шансов, да и родных подставляют под расстрел.
- Муня мог убежать! Он был таким смелым парнем, прорвался бы через все преграды, - с сожалением говорил про своего младшего брата мой отец Давид.
А может, он знал, что тогда расстреляют всю семью? Поэтому до последнего момента всё надеялся на чудо! Чуда не произошло…
Фашисты любили устраивать всяческие представления. Чем ещё повеселить себя в глуши?
- Устроим им праздник шестого ноября 1941 года: проведём акцию по уничтожению евреев, - решает гер комендант.
Включили на всю громкость военные марши, прислали конвоиров, усилили полицейскую команду и начали выгонять евреев из домов. В тот день расстреляли более 800 детей, женщин, стариков. «Праздник» продолжался и на второй день.
Когда в магазин привезли одежду, снятую с убитых евреев, свидетели утверждают, что местные жители «душились в четыре очереди». И ещё бранили евреев за то, что одежды всем не хватило… Представляете, какая эта была публика? А какие она дала зловещие ростки? Прошло немало лет после войны, но я чувствовал неприязнь по отношению к себе. По пренебрежительным взглядам, обидным кличкам. Запомнился один случай. В 1957 году мы переехали из села Красавичи, где мама работала учительницей, в город Климовичи.
Когда закончился первый день занятий в новой школе, несколько парней из моего класса набросились на меня с кулаками. Как потом узнал, все они жили в районе еврейского кладбища. Ненависть к мёртвым евреям перешла к первому еврею, появившемуся в четвёртом классе первой белорусской школы города. Маленькие зверёныши были достойными наследниками тех, кто пинками гнали евреев к месту расстрела. А если не гнали, то злорадствовали, грабили еврейские дома, «душились в четыре очереди…».
В моё время в городе было пруд пруди людей с фамилиями Осмоловский, Щербаков. Кто они - однофамильцы или какие-то родственники негодяев, принимавших участие в издевательствах над евреями? Этот вопрос себе задаю только сейчас.
В своей прежней жизни я встречал много белорусов с чистой душой, которые относились ко мне, как родные. Научился различать, кто свой, а кто чужой. У одних были колючие взгляды, у других - бегающие глазки. Одни были грубы в общении, другие сразу же признавались в любви к евреям. А позже становилось известно, что или они сами, или их семьи запятнаны в службе с немцами.
… В пятидесятые-шестидесятые годы мы ютились в старом дедовом доме. И только, когда он, к счастью, сгорел, за полученную страховку и взятую ссуду, построили небольшой домик. Мой отец искалеченными на фронте руками переплетал папки, чтобы как-то заработать на жизнь.
А вокруг ходили слухи о тайном богатстве евреев.
- О чём ты говоришь? - переубеждал я давнего знакомого, который, получив повышение, переехал в областной центр.
- Ты лучше скажи, где твой батька прячет золото? - сверлил он меня глазами.
- У моей мамы нет даже обыкновенного золотого колечка, а у отца две руки в осколках. Ему бы на хлеб заработать! - убеждал я бывшего коллегу.
Убеждал напрасно! Он не верил! Не верил – и всё. Точь-в-точь, как та полицейская рать, которая шныряла по еврейским домам в сорок первом в поисках золота. Я считал своего собеседника другом, не одну стопку водки выпил вместе с ним. А произошло точно, как пел Владимир Высоцкий: «… И не друг, и не враг, а так…»
Когда я приезжаю из Израиля в город Климовичи и хожу по улицам городка, всегда чувствую запах крови. Возле братских могил, возле бывших еврейских домиков. И даже возле здания моей бывшей редакции, которое во время войны отвели под тюрьму. В камеры бросили оставшихся в живых евреев - плотников, слесарей, кузнецов. Жизнь им сохранили на время. Но без детей и внуков эта жизнь им была не нужна. Как они, находясь под стражей, смогли связаться с партизанами, никому не известно. Общаясь с немцами, полицейскими, евреи-мастера выведывали у них секреты и передавали в отряд. Помогали в чём могли. Новичку в полиции по фамилии Мешковский стало обидно, что ему не досталось еврейское имущество. В полицию пришёл позже других.
- Я что лысый? - негодовал дома. - Всё уже раздали до меня. Жиды расстреляны.
- Да не все! Ты же говорил, что есть ещё в тюрьме. Присмотри за ними, может, и тебе повезёт. - подсказывает жена.
Мешковский, спрятавшись за деревьями парка, стал следить, кто заходит и выходит из помещения. Один из незнакомцев вызвал у его подозрение: одет как–то не по погоде. Побежал к немцам: оказалось, что это был связной партизанского отряда «За Родину», который базировался на территории района.
- Свой выдал своего? - не верили заключенные евреи.
- Да какой он свой? Шкура!
- Мы раскрыли шайку московских агентов, жидокомиссаров, - трезвонили немцы по всему городу, а Мешковский выставлялся спасителем Отечества, героем! Хотя настоящими Героями были 12 евреев-мастеров и связной партизанского отряда. Их всех расстреляли в силикатном карьере.
… Ветер разносит пожелтевшие листья. Они кружатся над моим бывшим городом, над старым парком, над еврейским кладбищем.
А мне кажется, что с неба спускаются жёлтые шестиконечные звезды…
 

ФИО*:
email*:
Отзыв*:
Код*

Связь с редакцией:
Мейл: acaneli@mail.ru
Тел: 054-4402571,
972-54-4402571

Литературные события

Литературная мозаика

Литературная жизнь

Литературные анонсы

  • Внимание! Прием заявок на Седьмой международный конкурс русской поэзии имени Владимира Добина с 1 февраля по 1 сентября 2012 года. 

  • Дорогие друзья! Приглашаем вас принять участие во Втором международном конкурсе малой прозы имени Авраама Файнберга. Подробности на сайте. 

  • Афиша Израиля. Продажа билетов на концерты и спектакли
    http://teatron.net/ 

Официальный сайт израильского литературного журнала "Русское литературное эхо"

При цитировании материалов ссылка на сайт обязательна.