Из книги "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями".

Дмитрий Барановский

ИЕРУСАЛИМОМ ИЗБРАННЫЙ

Интродукция

В этот день, 18 мая 2003 года, в Иерусалиме, в главном католическом соборе «Дор Ми Цион» в его честь звонили колокола. Очевидцы рассказывают, что давно не слышали такого малинового звона не в религиозный праздник, а в день, когда душа художника встречается с Богом. Отпевали профессора живописи, иерусалимского художника Дмитрия Барановского – выходца из Киева, одного из организаторов Объединения профессиональных художников Израиля, автора лучшей, по мнению директора Института-музея Храма в Старом городе, серии многометровых стилизованных полотен на танахические сюжеты в Музее Храма.
Его похоронили на католическом кладбище за стенами Старого города. Так решили представители духовенства, оценивая заслуги живописца, репатрианта из бывшего Советского Союза перед Израилем, его художественный вклад.
Этот материал делался мной при жизни Д. Барановского – по просьбе его многочисленных друзей «по цеху», ежедневно присылавших мне письма или факсы из всех уголков Израиля, и особенно из деревни художников Са-Нур, где находилась одна из мастерских Д. Барановского.
Почему мне? По странному со-чувствию, возникшему однажды меж нами.
За несколько месяцев до стремительно развившейся болезни его друг, художник Аркадий Лившиц, собрал у себя друзей и устроил в честь Дмитрия его день рождения. В то время он был еще совершенно здоров и не спускал с рук свою белокурую попрыгунью-дочку Наташку – двух лет от роду.
Как и полагается по такому случаю, я пришла с подарком – карманным изданием Пушкина.
С внутренним напряжением и плохо сдерживаемым волнением он глянул на «Пушкина» и положил изящный томик в нагрудный карман рубашки, а потом как-то по-особому впервые посмотрел на меня, словно всегда ждал, что кто-то войдет и даст ему в руки стершийся от времени кусочек жизни.
Уже позже друзья-художники с веселой иронией заметили, что на Димины праздники обычно приходят не с Пушкиным, а с «горючим», что меня нимало не смутило. Наверное, поэтому я и запомнила «искорку», с которой он глянул на «классика».
«Пушкин» у сердца подогрелся тостами за здравие именинника и мешал ему чувствовать себя комфортно в теплой компании, поэтому через какое-то время Дмитрий незаметно удалился в отделенную от салона стеклянную мастерскую с великолепным видом на Эйн-Карем и, устроившись среди холстов и картин своего друга, погрузился в чтение...
Никто из компании не удивился неожиданной сосредоточенности именинника. Все так и сказали: «Дима у нас – человек высокий, а потому, когда встречается с высоким, всё остальное для него меркнет – просто перестает существовать, а “чистые” напитки лишь дополняют чистоту его помыслов».
Так я и вспоминаю его с томиком Пушкина в нагрудном кармане...

Израильский фольклор

Я шла по улице Яффо, наугад останавливая людей и показывая им известнейший в Израиле, висящий едва ли не в каждом магазине религиозных книг и утвари плакат с многофигурной композицией на один из сюжетов Танаха. Я спрашивала: «Что здесь изображено? Где вы это видели? Кто автор?». Все опрошенные без тени сомнения утверждали: «Байт ха-Микдаш». Где видели? В религиозных книгах, исторических изданиях, несколько человек вспомнили, что это – многометровое панорамное полотно – главное в Институте-музее Храма в Старом городе. Имени автора не знал никто. А один молодой человек в кипе сказал, что это – виртуальная картина. Вот он так достоверно и изобразил всё. Так рождается фольклор, когда творчество конкретного автора вдруг становится всеобщим достоянием, принадлежностью самой национальной культуры. Растворившись в ней, произведение само по себе живет среди людей как нечто собственное, поэтому об имени автора даже в таком молодом государстве, как Израиль, уже никто не задумывается... В истории культуры этот феномен принято считать высшей похвалой творчеству...
Сложившаяся ситуация обострила мой интерес к предлагаемому «портрету» тем более, что автор этой картины из серии многометровых полотен на сюжеты из Танаха в Институте-музее Храма в Старом городе, павильонов в Библейском зоопарке, диаграмм в Музее Природы в Иерусалиме, где продолжает работать и ныне, – выходец из Киева Дмитрий Барановский, гражданин государства Израиль с 1991 года. Он – автор многочисленных персональных выставок в России, Украине, Латвии, Грузии, Израиле, Канаде, Японии, Бельгии, Германии.
Работы художника находятся в музеях Москвы, Киева, Николаева, Чернигова, Ровно, Палермо, в частных коллекциях многих израильтян.
Мною получено много писем от его коллег, желающих, чтобы читатели-репатрианты узнали о художественном вкладе Дмитрия Барановского в историко-культурную жизнь нашей столицы, восстановившего на своих полотнах величественные черты библейского Иерусалима.
Из нескольких интервью.

Жрец и раб своего творения

Рав Исраэль Ариэль, директор Института-музея Храма (получено по факсу 4 мая 2003 г.):
– Дмитрий Барановский – один из художников первого ряда, мастер незаурядного дарования. Когда мы смотрим на его полотна, он кажется нам демиургом – столь высока планка его профессионального мастерства. Он словно ведет нас за собой внутрь изображенного. И мы вдыхаем воздух запечатленной им нашей истории, слышим голоса птиц, журчанье воды, дышим аромат цветов Эрец-Исраэль. Ощущение пространства в его картинах настолько объемно, что появляется чувство, что где-то в нем есть и твоя собственная тень. Его рисунки идеально воспроизводят исторический дух Эрец-Исраэль.
Репродукции картин Дмитрия многократно публиковались в книгах, на плакатах и останутся как живые в памяти многих читателей на долгие годы.
У Дмитрия – на всё особый взгляд. Одно из его полотен в Институте-музее Храма протянулось на несколько метров. Он работал над ним в течение года. Глядя на работу Дмитрия, не перестаешь удивляться его творению, запечатлевшему деяния жрецов. Неосознанно чувствуешь и себя тоже одним из участников собравшейся у Храма многоликой толпы – свидетельницы чуда...

Борис Лекарь, художник (записано в галерее «Нора» на выставке М. Яхилевича 3 мая 2003 г.):

– В начале 1980-х годов я познакомился с Д. Барановским. Он в то время был профессором Киевского художественного института (ныне Всеукраинская академия художеств), среди преподавательского состава которого были профессора – лауреаты престижных премий Советского Союза и Украины. Его стиль – это стиль мастеров классической школы, которой можно овладеть только благодаря фундаментальному профессиональному образованию. Он закончил Симферопольское художественное училище, живописный факультет Киевского художественного института, Академию художеств СССР в Москве, получив третью академическую степень по живописи. Был в Союзе художников СССР и Украины. С 1980 по 1990 годы преподавал во Всеукраинской академии художеств в должности профессора.
Трудно сказать, о чем он как профессионал не знает и чем не владеет.
Но в отличие от многих он был человеком открытым, общительным и доступным для людей, которые тянулись к нему, и очень трудолюбивым, работоспособным и профессионально добросовестным.
В 1990-е мы встретились в Израиле. Я был очень рад этой встрече, потому что еще с Киева сохранил самые теплые чувства к нему. На фоне бытия многих художников-репатриантов он стал по-своему популярным в Израиле – многочисленные частные заказы, профессионально очень престижные государственные заказы – роспись павильона Библейского зоопарка в Иерусалиме, Музей Храма. И это заслужено его профессиональным правом Художника.

Офицер и «мастер золотые руки»

Владимир Брейтман, художественный фотограф, ветеран Второй мировой войны (деревня художников Са-Нур, 7 мая 2003 г., передано с И. Капеляном):
– О нем можно много говорить как о художнике. Но я говорю о человеке! Кому он только не помогал в Са-Нуре, всегда мастерил что-нибудь, ну «мастер золотые руки» во всем – по всем вопросам реставрации мебели. Всё, за что бы он ни брался, он делал от души, скромно, без фальши, зачастую отвлекаясь от своей работы.
Я услышал, что сейчас пишут статью о Д. Барановском. Очень хочу, чтобы об этом прекрасном художнике и замечательном человеке отразили и мнение моей семьи.
У нас, ветеранов Великой Отечественной войны, если хотят сказать о надежности человека, говорят: «С ним я пошел бы в разведку». Эти же слова я скажу о Диме. С начала 1990-х годов мы с Димой жили дом с домом в Са-Нуре, общаясь ежедневно. Но достаточно даже кратковременного общения, чтобы понять его честность и сверхпорядочность как человека. Он – настоящий мужчина: никогда не осуждал и не обсуждал кого-либо, особенно женщин – а уж в художественной среде, прямо скажем, очень любят посудачить. Он же однозначно прекращал пересуды или просто уходил. Внутренняя интеллигентность не позволяла поддерживать разговоры, чуждые его личности.

Элиэйзер Левит, художник (записано в галерее «Нора» на выставке М. Яхилевича 3 мая 2003 г.):
– Был в жизни Димы один эпизод, приобретший характер «офицерского анекдота» среди знавших его людей. Когда Дима с семьей переезжал на новую квартиру и мы помогали ему выгружать и вносить мебель, во всеобщей неразберихе у его жены пропала сумочка с деньгами. Обратившись ко всем нам, она спросила: «Кто это сделал?». Не хочу вдаваться в подробности, но в тот момент я вдруг вспомнил рассказ Куприна «Брегет». У командира, только что заключившего пари с адъютантом, неожиданно пропал брегет художественной работы. Тогда он потребовал обыскать всех офицеров. Так вот Дима, как тот самый адъютант, который предпочел застрелиться, но не дать себя обыскать, потребовал немедленно прекратить разборку, сказав: «Мои друзья, вне подозрений». А потом сумочка нашлась, как и брегет, в рассказе Куприна.

Не переданное письмо

Галина Кармели, художник-керамист (получено в Нетании 7 мая 2003 г.):
– Д. Барановский – интеллигентный и необыкновенно талантливый человек в жизни, художник во всем и каждую секунду. Общаясь с ним, невольно приобщаешься к качествам его личности.

Юрий Кармели, художник-керамист (получено в Нетании 9 мая 2003 г.):
– Когда Д. Барановский приехал в Израиль (1991), он привез мне «рекомендательное письмо» моего педагога (друга самого Димы), замечательного скульптора, – с просьбой, если понадобится, оказать Диме помощь. Но Диме показалось неудобным отдавать мне письмо, в котором за него просят. Он просто передал мне привет. И всё. Сейчас мы не так часто с ним видимся, но это не мешает мне уважать и любить его. Скажу больше – честь быть с ним знакомым – без не переданного мне письма.

Мечтатель в Иерусалиме

Иосиф Капелян, первый председатель Объединения профессиональных художников Израиля (записано в муниципалитете г. Хайфы на выставке, посвященной 300-летию Санкт-Петербурга, 8 мая 2003 г.):
– Д. Барановский был первым, кто не только поддержал идею создания Объединения профессиональных художников Израиля в Иерусалиме, но и деятельно включился в работу. Это ему принадлежит мысль собрать коллекцию «Пейзаж Израиля» и передать ее в дар иерусалимскому Музею Природы на постоянную экспозицию. Коллекцию по праву венчает его картина «Иерусалим». Д. Барановский принадлежит к тем художникам, для которых важна не сама по себе идея, но качество ее художественного претворения. Это и есть настоящий профессионализм, присущий, как правило, людям, самолично прошедшим все этапы школы мастерства. Дмитрий в полной мере обладает этим качеством, что особенно видно в работах, выполненных на заказ, ибо для художника-профессионала нет разницы в выполнении работы для себя или на заказ. Профессионал к каждой работе подходит творчески, серьезно и с ответственностью: сам уровень мастерства не позволяет ему выполнить работу ниже его собственной планки.
Профессионализм в живописи – это не только высокий технический уровень, но и, что еще важнее, – постоянное стремление к творческому совершенствованию. Неудовлетворенность собой, поиск новых решений не дают жить спокойно. Так устроен настоящий художник.
Д. Барановский работает в традиционных жанрах живописи: тематическая картина (редкость в современном искусстве), пейзаж, натюрморт, портрет. Замечу, что особенно тематическая картина и портрет требуют высокого уровня художника. Кстати, в этом – одна из причин, почему сегодня мы почти не видим работ в этих жанрах, как говорится, «кишка тонка». Д. Барановский – во всех жанрах одинаково убедителен. А какая виртуозная техника в работе с акриликом!

Аркадий Лившиц, художник, член деревни художников Са-Нур, Объединения профессиональных художников Израиля (принесено лично в Общинный дом 5 мая 2003 г.):
– Лозунг современного искусства – удивить. И «удивляют» – безвкусицей, пошлостью, бездарностью. Д. Барановский тоже удивляет – совершенством. Посмотрите на его диорамы в Музее Природы в Иерусалиме. Пейзажи – светлые, жизнерадостные, легкие. Это мастерство, знание предмета, вкус, уважение к труду живописца. Утрата этих качеств в наши времена тревожит, но тем выразительнее рука мастера...

Из тенистого Киева в знойный Иерусалим

Иосиф Капелян:
– Говорят, «большое видится на расстоянии» – чтобы оценить по достоинству. Но монументальные живописные экспозиции Д. Барановского в Институте-музее Храма не страшатся времени!
Что это, каприз судьбы или предначертание сверху? Серия танахических картин на тему Храма – самая священная в иудаизме – выполнена не израильтянином-саброй, а художником, прибывшим из бывшего Советского Союза! Видно, сама судьба избрала его для этой миссии, перенеся из тенистого Киева в пышущий зноем Иерусалим.
Эта серия – отдельная, самостоятельная страница в истории израильского искусства, и она по праву принадлежит выходцу из Киева – Дмитрию Барановскому.

Рав Исраэль Ариэль:
– У Дмитрия и сейчас – множество планов на будущее. Его творческие замыслы должны исполниться.

Владимир Брейтман:
– Судьба раскидала наш са-нурский цех по Израилю. Дима – в Иерусалиме. Его судьба – быть здесь. Сейчас он болен. От всего сердца, от всего нашего Са-Нура говорю: ты должен выздороветь, Дима! Ты должен жить!

* * *
Это расширенный вариант статьи под таким же названием, опубликованной за три дня до кончины художника и прочитанной им...

Он вошел в многомерное пространства своего искусства, смешавшись с многоликой толпой паломников к Храму...

Обложка - Андриан Жудро