Из книги "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями".

Анатолий Баратынский

Оттиск поцелуя

Скорее всего, вы когда-нибудь видели картины, на которых краска легла так, словно бы не высохла. Причудливые формы фактурных переходов таковы, что думаешь: «А прикасалась ли к картине кисть художника?». А ведь кисть и в самом деле прикасалась лишь опосредованно, потому как перед вами оттиск... Монотипия – удивительная художественная техника, напоминающая игру...

4 сентября 2007 года в Доме Качества (теперь – Центр искусств) в Иерусалиме (Дерех Хеврон, 12) состоялось открытие выставки Анатолия Баратынского «Обнаженная в стиле ретро». В экспозицию вошло более 20 монотипий, тонких, изящных, со вкусом, эмоционально воскрешающих в памяти эстетические искания Серебряного века. Но принцип «искусство для искусства» – вещь как преходящая, так и вечная – при художественной разработке определенных тем и соответствующих этим темам выразительных средств.

Искусство монотипии восходит к XVII веку. Среди мастеров Западной Европы монотипией занимались итальянец Джованни Кастильоне, англичанин Уильям Блейк, француз Эдгар Дега. В начале ХХ века русская художница Елизавета Кругликова, работавшая над цветными офортами, самостоятельно «открыла» монотипию. Ее парижская мастерская стала своеобразным центром, где учились М. Добров, К. Костенко, М. Волошин, И. Ефимов, французы Моро и Дюнуайе де Сагонзак.

Монотипия – единственный отпечаток рисунка (от греческого «моно» – один, «типус» – отпечаток), сделанного гуашью, маслом, акрилом, типографской краской на гладко отполированной металлической пластине или стекле. Отсюда элементы живописи, гравюры, фотографии, а главное – обостренного чувства цвета. Нужно успеть, чтобы краска не высохла, потом плотно прижать форму к бумаге, прокатать валиком или прижать печатным станком. Можно сделать еще несколько отпечатков с одной заготовки. Но и они будут разные – по яркости, по сочности, даже по форме изображения.

Вот и получается, что зеркальный оттиск – в любом случае – единственный. Немногие художники прибегают к такой технике. Она трудоемка и, как правило, экспериментальна. А потом всегда найдется какой-нибудь умник, заявив: «Так это ж печать, а не живопись!». Печать, но с отпечатком мгновения, зафиксировавшего неведомое временное измерение, – ретро, творимое художником.

Монотипии А. Баратынского побуждают к импровизации, будируют образное мышление. Визуально графические эффекты стилизуют условный мир. В данном случае это импровизация мира модели в заданном «артхаузе», в драматургии которого читается ситуация внутреннего противостояния модели и художника. Кто она, эта женщина? Та, что красива. С ее лица не сходит улыбка, глаза зовущи, движения легки, грациозны, выразительны, откровенны, спонтанны, интуитивны, даже дерзки. Она – воздух художника, разлитый в антураже текстуры, наполняющий ароматом ощущений, придающий особое настроение этому смоделированному миру, тайна которого вырывается из полумрака, полутумана, полутонов освещения и фактурных фокусов живой импровизации. Он же, художник, напротив, сдержан, сосредоточен и ревнив ко времени, которое их разделяет, ибо работает не с живой натурщицей, а с фотографией того далекого ретро, к которому хочется прикоснуться...

Импровизация? Может быть. Но импровизацию не извлечешь из пустоты. Чем нестандартнее внутренний мир, тем интереснее нюансы импровизации, рассыпанные в изящности стилистики, построении композиции, во вкусовых деталях схватки со стихией графического пятна.

Изобразительный фон А. Баратынского латентно эротичен. В его эмоционально напряженной сиюминутности и непредсказуемости больше эротической тайны, чем в самой обнаженной модели. Но важно другое – насколько будит эти ощущения экспозиция.

Современная монотипия в искусстве – внешне одна из самых демократичных техник, ибо по сути не используется в чистом виде, применяется как часть смешанной техники. Баратынский накладывает свои отпечатки на фотографию и дорисовывает то, что видит на бумаге. Сколько оттисков может оказаться просто на выброс! Но воображение подстегивает фантазийное мышление, выдавая из памяти цепь совмещаемых образов,
примеривая, продолжая или отвергая их. В каком-то смысле это охота за удачей. И лишь бесконечная любовь художника к импровизации заставляет повторять и повторять проделанное. И вдруг, как точный укол шпагой, – попадание в цель. Фотовспышка – мгновение. Печать – мгновение. И мгновение – в монотипии художника – оттиском поцелуя.

Экспозиция А. Баратынского «Обнаженная в стиле ретро» интересна и как современная
грань исканий на пути к слиянию искусств.
В фотоискусстве 1900–1930 годов существовало направление пикториальной фотографии. Его представители подражали художникам и стремились делать свои фотографии похожими на картины. То есть пикториальные фотографии черпали из изобразительного искусства. Работы А. Баратынского – это то, что наоборот. Оптический пикториализм его монотипий черпает из фотографии. И вкусовые результаты этого «наоборот», найденного современным художником, впечатляют.

...Экспозиция «Обнаженная в стиле ретро» такова, что оставляет у зрителя ощущение эротического «послевкусия». Не о том ли мечтал художник в своем противостоянии с моделью?

«Квадратура жизни»

4 ноября 2010 года в Тель-Авиве, в Российском культурном центре открылась выставка работ Анатолия Баратынского «Квадратура Жизни». Перед нами четыре серии работ маслом: «Пейзаж России», «Пейзаж Израиля», «Мои не очень дальние предки», «Квадратура Жизни».

Четверть века назад А. Баратынский принял участие в первой профессиональной выставке. Нынешняя выставка в Российском культурном центре – итог 25-летней творческой деятельности – и впрямь «Квадратура Жизни». Этот год был для художника плодотворным. В сентябре, по приглашению Галереи Аллы Булянской в Лондоне, художник давал мастер-класс в столице Великобритании. А двумя месяцами ранее в Доме художника, в Иерусалиме экспонировалась серия его работ «Мои не очень давние предки», над которыми Баратынский работал на протяжении шести лет.

Основная идея этого цикла, по мысли художника, – отразить непрерывность прошлого и будущего, которое сегодня – настоящее». Казалось бы, простая, как жизнь, тема – история Рода. Но изобразительно – это современное искусство, в котором традиционное оживает в соответствие с регламентом этикета и устойчивыми формальными
приемами стиля. Тленное обретает вечность, сохраняя социально-психологическое звучание. Баратынский добивается ощущения временного пласта между зрителем и теми, кто на полотне. Он прописывает черно-белую фотографию и живописно преобразует ее. Лица, запечатленные на не цветных фотографиях, становятся художественными образами в цвете. Эта монохромия, характерная для колорита старых мастеров, заставляет задуматься: «А в каком времени мы находимся?». Но потом вопрос начинает звучать еще настойчивее, потому что вся поверхность картины как бы пропущена сквозь пиксельную сетку, имитирующую современный экран то ли компьютера, то ли телевизора. А может, это мы, нынешние, уже не в состоянии понять и ощутить мир без технологической сетки как приметы нашего бытия? Как знать. А может, уже и не дано нам постичь поколение тех, кто в стране, где «страх был, как лесной пожар» (М. Зощенко) выжил, смог воспитать своих детей, да так, что кто-то стал художником... Вот такой настырный народ! Как живописное ощущение передает А. Баратынский эту временную завесу между поколениями, между нами и ними, оставшимися в том времени, но живыми в нашей памяти.

История развития изобразительного искусства показывает, что именно простые общечеловеческие темы оказываются наиболее сложными в изобразительном воплощении. В этой связи не вызывает сомнения, что тема эпохи и характеров «нутряной России», затронутая современным израильским художником, родившимся в России, высказана не крикливо, но внятно, определенно, уверенно, зрело, стилистически современно.

Манеру Баратынского-художника ни с чьей не спутаешь. Пиксельная система как живописный прием давно открыта им и стала родной составляющей его восприятия и художественного отражения окружающего мира. В этой же стилистике выполнены и представленные на выставке пейзажи художественно-географического пространства «Россия–Израиль», где каждая деталь подана через колорит воспоминаний – то гулких и густых, то звонких и звенящих. И опять вибрирующая сетка, оживляющая в памяти импрессионистические приемы. Сетки то больше, то меньше, порой она просто сводится на нет, но тогда она словно дрожит в темно-зеленом или желтоватокоричневом фоне – и тем пронзительнее это ощущение словно пульсирующих воспоминаний.

Серию работ «Квадратура Жизни» зритель увидел впервые. По формальным признакам цикл представляет собой естественное развитие роли «квадрата» (квадратика, пикселя) в творчестве Баратынского, его стилистическую устремленность к квадрату. Но теперь словно распахивается передний план. По мысли художника, «квадрат – форма, которой нет в природе. Она придумана человеком, им осмыслена и наполнена его представлением о симметричности мира. Четыре времени года. Четыре стороны света. Четыре временных отрезка в сутках. Четыре – это организующее начало в пространстве. Четыре – это совершенство жизненного ритма и закона жизни». Мир притягателен и уравновешен. Даже лошади, если они идут, то их четыре. И всадники парами.

И цветовая гамма, в которой выполнены работы, – высветленная – до искорок небесно-белого. Серия работ «Квадратура Жизни» концептуально отражает позицию художника, его трепетное отношение к непреложности и единственности Закона жизни в организующем начале мира.

Анатолий Баратынский (род. в 1962 г.) – выпускник художественного отделения Магнитогорского педагогического института. В Иерусалиме с 1991 года. Обладатель премии «Иш Шалом», призов Стокгольмской галереи Art Addiction (Швеция), Конкурса дизайна (Шарлотта, Северная Каролина, США), дипломов Фестиваля масок в Венеции (Италия), Симпозиума искусств Tatra Art Muzeum (Словакия), бьеннале станковой графики в Санкт-Петербурге (Россия).

Его работы представлены в коллекциях Музея искусств мемориального комплекса «Яд ваШем», Музея современного русского искусства в Джерси-Сити (США), Музея современного русского искусства в Париже, Tatra Art Museum в Попрад (Словакия), в галереях Аллы Булянской в Лондоне и Москве, в Государственном художественном музее им. Нестерова в Уфе, в Фонде развития графики «Современная графика» (Санкт-Петербург), в Центре дизайна в Челябинске, Музее природы в Иерусалиме, Галерее искусств банка «Леуми» в Тель-Авиве.