МИГ ЗАКРЕПЛЯЕТ НА ВЕКА АПОСТОЛ КРАСОТЫ!

МИГ ЗАКРЕПЛЯЕТ НА ВЕКА АПОСТОЛ КРАСОТЫ!

Художник цвет на холст кладёт.
Исток – души приказ,
Воображения полёт
И творческий экстаз.

Парит в незримых облаках,
В сиянии мечты.
Миг закрепляет на века
Апостол красоты.

Авраам Файнберг.

Мой старший сын родился 3 ноября 1959 года в Казани. А Галина Подольская родилась 4 ноября с разницей в год в Астрахани. Оба могли бы воскликнуть: «О Волга, колыбель моя!». Таким образом, я, относящаяся к поколению детей войны, или, как говорят в Израиле, детей Катастрофы, вполне гожусь в матери Галине Подольской. Недавно выяснилось, что её мать – моя ровесница. И мне радостно сознавать, что на небосклоне поколения, которое ступило нам на смену, зажигаются и разгораются такие яркие звёзды, как Галина. Богат её творческий багаж. Это и 20 лет преподавания филологии в Астраханском педагогическом университете, и защита в Москве кандидатской и докторской диссертаций по анализу творчества английских поэтов Джона Китса, Сэмюэла Тейлора Колриджа и Роберта Саути, стихи и баллады которых она к тому же переводила на русский язык, и заведование кафедрой в альма матер, и работа помощником режиссёра Астраханского драмтеатра, и издание четырёх книг стихов, увидевшие свет ещё до репатриации на Землю Обетованную, и составление школьных хрестоматий, программ по литературному краеведению, и … и…
Репатриировавшись с семьёй в декабре 1999 года, всего за десятилетие с небольшим Галина осуществила штурм новых творческих высот. После семи лет поэтического молчания, обретя новые психологические установки, издала книгу с иллюстрациями известных израильских мастеров Иосифа Капеляна и Аркадия Лившица «Мистический осколок», основывающуюся на циклах её стихов с историческими комментариями-введениями¬: «Иерусалиму верная струна», «Стихи о Цфате» - молочном брате Иерусалима, «Яффская чайка», «Циппори – город мистических мозаик», «Камни Иерусалима». Эту книгу Владимир Фромер назвал в предисловии возвращением утраченных времён сквозь призму узнавания, сосуществованием традиций и легенды.

Лишь молитвою дышит,
Твоё сердце всё слышит,
Но не судит людей, - обращается поэтесса к Иерусалиму, ставшему ей родным.

Общительная по натуре, Г.Подольская на вновь обретённой родине быстро вошла в интеллектуальный истеблишмент, заявив о себе как литературном, театральном и арткритике. На её сайте меня привлекли статьи об Иегуде Амихае, Рине Левинзон, Александре Воловике. О монотеатрах Григория Грумберга, Татьяны Хазановской, о постановках Рахели Ковнер и Виктора Гина.
Расцвёл её прозаический и драматургический талант. Она издала ряд произведений в Иерусалиме и Москве: новеллы и повести «На жертвеннике» - книга, раскрывающая слом судеб репатриантов. Посвящённую её бабушке и деду по материнской линии Анне и Дмитрию Торопшиным автобиографическую сагу «Диптих судеб» с показом широкого исторического фона. Пьесу – фантазию «Галилейская Мона-Лиза», местами по слогу вызывающую реминисценции с театром А. Блока, например, с песнью Гаэтана из драмы «Роза и Крест». Лирическую сказку в стиле Метерлинка и Александра Грина «Дети радуги». Оригинальную биографическую феерию о Марке Шагале «По лестнице Иакова» (Москва, «Элиа-Арто», 2010 г.). Эти вещи ждут сценического или кинематографического воплощения. Многоплановый роман «Корабль эмигрантов» был номинирован в 2010 г. издательством «Э.Ра» на Букеровскую премию, а журналом «Русское литературное эхо», членом редколлегии которого я являюсь с момента его основания в 2004 году, - на Русскую премию.
Г.Подольская опубликовала чуть ли не сотню статей, эссе и информаций в престижных израильских масс-медиа и на интернет-сайтах. В достаточной степени овладела ивритом, чтобы рискнуть на перевод стихов одного из духовных героев Израиля Иегуды Амихая из цикла «Я и война». Выступила на десятках вернисажей, научных конференций. Работала в Общинном доме в Иерусалиме. Была куратором ряда выставок.
Галина Геннадьевна избрана действительным членом Израильской Независимой Академии развития наук (ИНАРН) и стала лауреатом премии Международной Академии наук, образования, индустрии и искусств в Сан-Франциско (США). Хотя все эти почести заслужены: Подольская из тех «трудоголиков», которых Бог поцеловал в темечко, но у недостаточно устойчивого, падкого на лесть человека вполне могла бы вскружиться голова. Надеюсь и верю, Галина не заболеет звёздной болезнью.
Всё сказанное выше подвело её к главному на сегодняшний день итогу плодотворной первой половины её жизни. Перед нами приуроченный к 20-летию Большой Алии манускрипт – книга-альбом «Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями» (издательство «Ир а-Аттика», Иерусалим, 2011 год), в прямом смысле слова ещё пахнущая типографской краской – аромат, столь сладостный для людей моего поколения. Хотя это не принято, я взвесила фолиант, который нельзя читать лёжа на диване или даже уютно устроившись в кресле. Его нужно читать, сидя за столом с карандашом в руках. Он весит 2 килограмма 675 граммов.
Френсис Бэкон писал: «Есть книги, которые надо только отведать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить». Именно к числу этих немногих относится фундаментальный труд Г.Подольской.
Это эссе, зарисовки, этюды, очерки, статьи о 78 современных израильских художниках, скульпторах, графиках, мозаичистах, прикладниках, мастерах художественной фотографии. Тексты на русском языке занимают 326 страниц формата А-4, сопровождены 477 репродукциями, из них 277 цветных. Книгу-альбом открывает предисловие и завершает заключение.12 страниц занимает библиография. Концепция книги дана на английском языке и иврите, творческие биографии – на английском языке, резюме статей на иврите. Английский текст занимает 103 страницы, иврит – 16 страниц. Итого в книге 800 страниц формата А- 4 на мелованной бумаге.
Автор признаётся: «Я сама ещё с трудом верю в это. Книга вышла благодаря усилиям и внутренней энергии созидания многих». Среди 14 персоналий, которым Г.Подольская выносит благодарность, - главный редактор журнала «Русское литературное эхо» Вице-президент ИНАРН Григорий Окунь и его заместитель писатель Ася Тепловодская.

Непросто размышлять о труде, который сам представляет собою анализ деятельности творцов прекрасного. Поэтому конспективно поделюсь лишь теми интеллектуальными и эмоциональными впечатлениями, которые вызваны знакомством с безусловно знаковым вкладом Г.Подольской в современное израильское искусствоведение с русскими корнями.
Её кумир – гений 20 века Марк Шагал. Работы уроженца Витебска, воспетого им практически во всех полотнах, украшают залы, олицетворяющие государственную суть Израиля. Это прежде всего Зал Шагала в Кнессете с гобеленами и мозаикой на стенах и полах и 12 огромных, удивительно красочных витражей в синагоге больницы «Адасса» в Иерусалиме, символизирующих 12 колен Израилевых. «Задолго до русскоязычной алии Марк Шагал открыл русскоязычному искусству историческую дверь в современное израильское изобразительное искусство», - констатирует Г.Подольская.
Мне импонирует, что она отдала дань памяти восьми мастерам, покинувшим в последние годы сей бренный мир: от выдающегося художника 20 столетия Ефима Ладыженского, многие работы которого хранятся в Третьяковской галерее и Музее Израиля, до Бориса Лекаря, души художественной иерусалимской жизни, за два десятка лет распахнувшего двери своей квартиры для 200 выставок коллег. Именно он благословил Галину, филолога по образованию, горячо любящую и чувствующую искусство, профессионально заняться искусствоведением. Её сегодняшний словарь изобилует искусствоведческими терминами, общая философская и эстетическая подготовка позволяет тактично ставить смелые оценки, раздавая «всем сестрам по серьгам».
В своих очерках и эссе Г.Подольская часто ссылается на статьи предшественника, доктора искусствоведения из Львова Григория Островского, одно время преподававшего в Иерусалимском университете и часто публиковавшего в прессе аналитические статьи о современных израильских изомастерах – выходцах из одной шестой части мира. Благодаря своему мужу, доктору искусствоведения, академику ИНАРН Аврааму Файнбергу, знавшему Г.Островского ещё в СССР, встречавшемуся с коллегой на творческих дачах «Челюскинская» под Москвой и в Паланге (Литва), я была знакома с этим обаятельным учёным огромного роста, внешне напоминавшим мне Зевса-громовержца. Пытливому искусствоведу А.Файнберг отдал дань в посвящённом ему очерке в своей книге «Памятные встречи на Земле Обетованной» (2007). Примечательно, что и А.Файнберг, и Г.Островский не только мэтры искусствоведения (мой муж издал в 1999 г. двухтомник «Искры прекрасного» - новеллы о 72 мастерах искусства разных стран мира, на который Г.Островский опубликовал замечательную рецензию «Путешествие по Олимпу мирового искусства» в газете «Наша страна»), но и члены Союза писателей Израиля, авторы интересной беллетристики и острой публицистики. Книгу «Басни» (Израиль, 2001 г.) А.Файнберг даже сам иллюстрировал. Талантливые люди талантливы во всём. И их младшая современница Г.Подольская на законных основаниях примыкает к этому сонму.
На стр. 310 она упоминает имена других авторов публикаций о русскоязычном искусстве: Э.Гончаровой, М. Хинич, Б.Смеховой, И.Шейхатович, И.Солганик, И.Слуцкой, Я.Шауса, Е.Ласкиной, Т.Левиной, Б.Рохленко. Имя А.Файнберга отсутствует…
Действительно, он публиковал в основном материалы – экскурсы в историю мирового, русского и советского искусства - в авторитетных еженедельниках «Мост», «Секрет», газетах «Вести» (приложение «Ветеран»), «Новости недели» («Еврейский камертон» и «Время НН»), в журналах «Русское эхо», «Мысль», «Наука», «Учёные записки ИНАРН» и прежде всего в своих книгах – двухтомниках «Сверхдержава Авраама», «Искры прекрасного», «Душ золотые россыпи», сборнике «Кистью, резцом, пером» (годы выхода в свет с 1998 по 2010). После его ухода из жизни в июне 2010 г. я, его вдова, продолжаю публиковать в периодике материалы о классическом искусстве из его творческого наследия. Но в 2008 и 2009 гг. А.Файнберг напечатал в журнале «Русское литературное эхо» три статьи о выставках в Российском культурном центре в Тель-Авиве: «Спасибо, художник Хороший!» (« РЛЭ», № 21, 2008 г., и еженедельник «Мост»); «Трио умелых и разных» (совместная выставка Э.Вульфина, Г.Кармели, Т.Караван – «РЛЭ» №22, 2009 г.); «И помнит мир спасённый …» (коллективная выставка членов Объединения профессиональных художников Израиля ко Дню Победы, «РЛЭ» № 23, 2009 г.). Это небольшой, но всё-таки вклад блокадника Ленинграда, Заслуженного деятеля искусств Татарстана в пропаганду израильского искусства с русскими корнями.
Я ознакомила Галину с тезисами этой статьи. Отсутствие имени Авраама Файнберга в перечне имён коллег по перу она считает своим большим упущением, о чём искренне сожалеет. Но поезд ушёл, как говорится, «проехали»…
Вернёмся к презентуемому манускрипту. Мне понравилась чёткая, стройная композиция, состоящая из четырёх тематических частей: 1-ая «Здравствуй, Израиль» (1970-1980); 2-ая «Са-Нур - Наш свет» (1980-1990); 3-ья «Мозаика современности» (1990-2010); 4-ая «Нераздельный ствол» (анонсные публикации). Очерки о художниках размещены в алфавитном порядке в каждом разделе. Алгеброй поверена гармония в лучшем смысле этого слова.
…Когда мы с мужем попали в первый раз в Яд ва-Шем, то долго не могли оторвать глаз от скульптурной группы «Януш Корчак с детьми». Имени скульптора под композицией не значилось. Потом видели репродукцию душераздирающей сцены из времён Холокоста в качестве клише в одной из газет. Я записала имя ваятеля: Барух Сакциер. Хотелось узнать о нём подробнее, но не довелось, пока недавно я не получила в подарок от Галины её фолиант. Судьба отца скульптора, идишского поэта из Кишинёва Мотл-Герша Сакциера потрясла. Сталинский сапог прошёлся по многим судьбам. А сын его создаёт замечательные изваяния в Эрец-Исраэль. Статью о полюбившемся мне мастере Г.Подольская озаглавила строкой из стихотворения Оскара Уайльда «Только в бронзе мог он думать». Не оторвать взгляда от малых форм грациозных, словно живых, удлинённых скульптур Сакциера: «Мадонна», «Юность», «Мальчик», «Три грации».
Филологическая основа образования помогает Г.Подольской часто и к месту цитировать различных поэтов и прозаиков: от М.Лермонтова до Г.Иванова и Ю.Олеши, от Г.Гейне, Ш. Бодлера до Л.Кэролла; от Шая Агнона до Ильи Бокштейна; от М.Алигер до А.Кушнира.
Когда она пишет об Артуре Молеве – сыне художников Евгения Мухорляна и Татьяны Молевой, мастере-аниматоре с ориентацией на детский примитив, поклоннике В.Хлебникова, создателе зрительного ряда мультфильма (1993 г.) по стихотворению Велемира «Чудовище – жилец вершин», то делает настоящий экскурс в творческую лабораторию «Председателя Земного шара», утверждавшего: «Все дети – гении». Фильм длится всего две с половиной минуты, но мультипликатор работал в стилистике линейного фигуратива полтора года. Фильм отмечен рядом престижных наград Франции, Италии, России.
В какой-то мере штудирование очерков Г.Подольской (а я прочла их внимательнейшим образом все до одного, делая краткие пометки на листах бумаги) оказалось для меня «ездой в незнаемое». Так, из очерка о Молеве я узнала о роли Алексея Хвостенко (1940-2005) – культово-легендарной фигуре в культурно-историческом процессе русского зарубежья и авторе песни (совместно с Анри Волохонским) «Над небом голубым» на музыку композитора 16 века Франческо ди Милано - о небесном Иерусалиме, звучащей в кинофильме «Асса».
Из очерка о Лидии Эйдус, математике из Ленинграда, в Израиле посвятившей себя целиком живописи, иллюстрирующей произведения Франца Кафки, читатель почерпнёт немало подробностей об этом долго замалчиваемом в СССР писателе-еврее из Чехии, мистически предчувствовавшим Катастрофу (Шоа). Поскольку в 60-е годы книги Кафки можно было приобрести по недоступным ценам только на «чёрном рынке», то Лидия с 1965 г. переписывала Кафку от руки… Она первая увидела героев Кафки в цвете, до неё писателя-провидца иллюстрировали в чёрно-белом варианте. Мне в Казани давали почитать Кафку «диссидентствующие» друзья. До сих пор пробегает холодок по коже, едва освежишь в памяти «Процесс», «Замок», «Превращение». Ю.Эйдус как бы предупреждает: «символическая изоляция евреев в окружающем чуждом мире не изжита, нужно опасаться возрождения духовного галута с его гибельной философией страха».
Среди 78 очерков, эссе и статей новой книги Г.Подольской легко утонуть. Всё познавательно, всё расширяет эстетический кругозор, тренирует глаз. С чем-то хочется поспорить. Поэтому ухвачусь за те ниточки биографического характера, которые навевают на меня воспоминания о минувших днях моей довольно долгой жизни.
Москвичка по рождению, в конце лета 1941 года я, шестилетняя девочка, оказалась в эвакуации в деревне Пановка недалеко от Казани, а с лета 1943 года – в рабочем пригороде Казани, где пошла в школу. В материале об Йосефе Якерсоне читаю: он почти мой ровесник, на год моложе, был из Ленинграда эвакуирован в Казань, видимо, до того, как 8 сентября 1941 года Северную Пальмиру замкнуло кольцо фашистской блокады. В этом кольце остался перешедший в третий класс 11-летний Авраам Файнберг – мой будущий муж. Семья Якерсон вернулась в Ленинград, наша семья Хайкинсон и Авраам с матерью Ханой осели в Казани. Йосеф в 1960 г. окончил институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина Академии художеств СССР. А Авраам Файнберг окончил этот Ленинградский институт, факультет теории и истории искусств, заочно в 1966 г., а до того в 1954 г. с отличием окончил историко-филологический факультет Казанского университета, где учился стационарно. Судьбы незримо пересекались. Диссертацию мой муж также защитил в старинном здании императорской Академии художеств, смотрящей парадным фасадом на египетских сфинксов на берегу Невы.
Как художник Йосеф Якерсон задевает за живое. У него собственная концепция осмысления библейских сюжетов. Его распятый Христос далёк от традиционных изображений Христов, виденных мною на полотнах различных художников в Эрмитаже и Третьяковке. Я согласна с рассуждениями Г.Подольской, которая пишет, что у Якерсона «распятый Христос напоминает скорее узника Освенцима с цианозным лицом и лихорадочно выпученными глазами в каменистом пейзаже космической пустыни».
А изображение самоубийства Иуды, повесившегося у Й.Якерсона не на дереве, а на водосточной трубе, вызывает у зрителей предусмотренное художником омерзение своим безобразным лицом, спущенными штанами с оголённым членом. Я почти не знакома с современным израильским изоискусством коренных уроженцев страны. Но в первый год нашей алии - 1995-ый – мы с мужем посетили здание Союза художников Израиля. Никого там не застали, кроме русскоязычной буфетчицы, бесплатно от щедрот своих напоившей новых репатриантов кофе. Но выставку скульптур и картин в вестибюле здания мы осмотрели. Она состояла из изображения фаллосов разных форм, в основном гигантских размеров выше человеческого роста. Запомнилась огромная скульптура солдата в военной форме, у которого из ширинки армейских брюк торчал оголённый фаллос в виде натурального водопроводного крана. Хотелось подойти и повинтить его, чтобы посмотреть, потечёт вода или нет. Моему эстетическому чувству выставочные скульптурные экспонаты с порнографическим душком претили, хотя, видимо, предполагался свой концепт, может быть, аллилуйя плодородию, если рассматривать фаллос прежде всего как мужской детородный орган? Бессюжетные живописные полотна насыщенного ярко - алого цвета, похожие, как близнецы, напоминали потоки крови, и их наличие можно было оправдать: экспозиция посвящалась борьбе с террором. Но фаллосы?..
Всматривание в картину Й.Якерсона «Самоубийство Иуды» чем-то побудило на сравнение её с некоторыми экспонатами той выставки. Мне показалось, что передо мной не лучший пример взаимовлияния и взаимопроникновения культур. Г.Подольская считает работы живописца интересными «по самому способу художественного конструирования и эффектах неясного смысла с множеством подтекстов». Но я пока не доросла до такой трактовки. Согласна во всём с приёмами художника, кроме изображения на первом плане оголённого фаллоса. Это, по-моему, нарушение чувства меры.
Когда рассматривала репродукции с пейзажей Александра Кара-Иванова, то при чтении его биографии обратила внимание на то, что он, мальчишка-ленинградец, попал в начале Великой Отечественной войны в художественную школу-интернат в селе Воскресенском в Башкирии. В предвоенном 1940 году в ленинградскую школу, где учился мой будущий супруг, пришли на урок рисования незнакомые мужчины и предложили всем нарисовать свою комнату. У маленького Авраамчика был только синий карандаш, и он нарисовал им своё скромное коммунальное жильё – продолговатую комнатушку с грустным цветком в горшке на подоконнике. Рисунок демонстрировали на ученической выставке. Через день вызвали в школу мать и предложили отдать мальчика в художественную школу-интернат для одарённых детей. Но его мама, вдова репрессированного, не захотела разлучаться с единственным сыном. А то он, вероятно, тоже мог бы оказаться в селе Воскресенском. Вот такие несостоявшиеся перекрещения судеб всплывают.
В Казани где-то в начале 70-х годов мне с сыном посчастливилось побывать во Дворце спорта на сольном концерте Владимира Высоцкого. В вязаном свитере, в джинсах, с гитарой через плечо, он казался одиноким в огромном пространстве Дворца, рассчитанного на массовые действа. И его концерт произвёл на меня впечатление затишья перед бурей, хотя зал содрогался от шквала аплодисментов. Когда Владимир Семёнович пел «Кони привередливые», я боялась, что в конце исполнения он свалится замертво. «Чую с гибельным восторгом: пропадаю!»… Даю честное слово, что это ощущение того дня, а не сегодняшнего. Срабатывала интуиция на уровне подсознания. И вот в книге Г.Подольской передо мной «Кони (Памяти В.Высоцкого), Картон, тушь, перо». Этот экспрессивный рисунок Евгения Мухорляна в точности передаёт мои трагические ощущения на том концерте. Евгений мой одногодок, рос в детдомах в Киргизии. Член Союза дизайнеров СССР, обладатель Золотой медали ВДНХ. В Израиле его графика набрала новую высоту. Даже в репродукциях впечатляют его монументальные листы, прежде всего «Наш век». Работа построена на деформации изображённых фигур, летящих в раскалённом пространстве нашего безумного космического века. Ещё в 30-х годах минувшего столетия Осип Мандельштам печалился: \\ «Но разбит твой позвоночник,
\\Мой прекрасный, жалкий век»… А мухорляновский «Демон» в теснине горных хребтов не случайно не может расправить крылья. Он и похож, и не похож на любимые мною образы блоковского и врубелевского Демона. Удачно подобран эпиграф – слова Эрнста Неизвестного: «Художник видит вещи такими, каков он сам».

Теперь перейду к главному впечатлению от монументальной работы Галины Подольской. Дочь капитана пароходов, ходивших по Каспийскому морю и Волге ( в очерке о художнике-маринисте Роберте Розенберге она именует себя «капитанская дочка») Геннадия Сергеевича Дейченко и учительницы русского языка и литературы Марии Дмитриевны, она воспитывалась из-за занятости родителей в основном мудрой бабой Нюсей (Анной Сергеевной Торопшиной), как внучка предполагает, дальним потомком некогда заселявших приволжские степи скифов. Вышла замуж за врача-психиатра, еврея по национальности Григория Подольского (кстати, и литературно одарённого, что выясняется при знакомстве с персональным сайтом Галины, где отдельной страницей представлен целый блок поэзии и прозы её мужа «Я на Волге родился»). Следовательно, кровно Галина не связана с Землёй Обетованной. Я про себя называю её Рут-моавитянкой наших дней. Сравнение, на мой взгляд, почётное, ибо Рут стала прабабкой царя Давида, и грядущий Машиах, по поверью, должен принадлежать к роду Давида.
За годы жизни в Израиле Галина, я бы сказала, до корней волос прониклась ментальностью еврейского народа, вошла в детали его психологических особенностей и своеобразия мироощущения. Этот «иудейский» взгляд на мир сквозит в анализе многих картин на танахические темы, например, Аркадия Острицкого («Ной», « Элиэзер и Ревекка», «Ночь Исхода»), Бориса Карафелова («Рут и Боаз»), Виктора Бриндача с его циклом «Буквы еврейского алфавита», Михаила Яхилевича («Шабат», «Суккот в Тарусе», «Молитва»), Иосифа Кузьковского («Симхат Тора», «Последний путь (Бабий Яр)», Михаила Моргенштерна («Обшерн»), Зелия Смехова («Йом-Кипур» и «Кардо»), Бориса Котляра («Помним») и др. Ею прочувствован художественный образ канувшего в Лету штетла, воссозданного в картинах Вениамина Клецеля, в различных техниках в скульптурах Галины Кармели, Льва Сегала, Леонида Зильбера, Леонида Окуня, совместившего традиционное раскрытие темы местечка с приёмами русской резьбы, и др. Имена мастеров взяла навскидку. Перечень можно продолжить.

На персональной выставке Бориса Котляра в Российском культурном центре в Тель-Авиве в 2009 г. была представлена работа «Мы были, мы есть, мы будем». Она не раз публиковалась в серьёзных московских каталогах. Вот как описывает её Г.Подольская: «Многовековое цветущее дерево тысячами корней вросло в нашу Святую Землю. Оно живое, крепкое, могучее, мускулистое, оно благоухает нежнейшими неувядающими цветами! Оно немыслимо увито самой разнообразной флорой Земли Обетованной. В нём – её благотворная сила. И вырастают голубые города в пространстве между его корнями и ветвями. И переходят в вечно манящий горизонт будущего… И мир – наш мир – аккорд в мажоре».
Обратите внимание: автор пишет «в НАШУ Святую Землю». Вот вам и Рут-моавитянка наших дней!

Снова хочу перебросить мостик к творчеству Авраама Файнберга, который главным произведением своей жизни считал свой поэтический национальный эпос «Евреи»:

Воскресла данная нам Богом
Планеты маленькая часть.
Открылась верная дорога,
Которая не даст пропасть.

Преобразился край зачатья
Библейских былей, нам внемля.
Ждёт свой народ, раскрыв объятья,
Обетованная Земля.

Точку ставить рано. Академик Г.Подольская в расцвете духовных и творческих сил. Она продолжает проникать во все уголки нашей страны, где открываются вернисажи, где намечаются презентации новых работ мастеров изобразительного искусства с русскими корнями. Пока я трудилась над «непричёсанными мыслями» этой статьи, прочитала и зрительно увидела в интернет-портале еженедельника «Секрет» её сообщение об открытии в Хайфе экспозиции изделий художницы-ювелира. А 5 января 2012 года в зале «Аудиториум» в Ашдоде поклонников искусства ждёт новая обширная выставка работ израильских мастеров, где и состоится общественное обсуждение замечательного, талантливого манускрипта. Пожелаем Галине Подольской семь футов под килем!

Ольга Файнберг, член Союза журналистов СССР.