Неоконченное интервью

«Жизнь дана человеку один раз и надо прожить её так, чтобы захотелось второй»

30 сентября в Мюнхене на 83 году жизни скончался известный писатель, драматург, комедиограф, поэт Борис Рацер – член «Содружества русскоязычных литераторов Германии», представленного на сайте РЛЕ.

В соавторстве с Владимиром Константиновым (1930 – 1996) им написаны около 60 пьес - от драм до мюзиклов, и нет такого города в России и ближнем к ней зарубежье, где бы ни шли "Ханума", «Любовь без прописки», "Стихийное бедствие", "Левша", "Гусар из КГБ", "Виновник торжества"... Прибавьте к этому десяток сценариев комедийных фильмов («Тартюф», «Невеста из Парижа», «Быть влюблённым»), около двадцати книг прозы, поэзии и юмора.

Последние пьесы Б. Рацера «Пол-Нью-Йорка мне теперь родня», «Блуждающие звезды», «Испанская баллада», "Кабаре Карела Швенка", «Старые русские» и сегодня с успехом идут в Москве, Нью-Йорке, Штутгарте, других городах.
Итогом многолетнего поэтического труда стали юмористические и сатирические четверостишия, названные автором юморизмами. Их публиковали «Литературная газета» и другие издания.

Как сценарист Борис Михайлович работал с режиссерами Григорием Товстоноговым, Николаем Акимовым, Яном Фридом, Игорем Владимировым, композиторами Василием Соловьёвым-Седым, Андреем Эшпаем, Андреем Петровым, Владимиром Шаинским, Гией Канчели, Александром Журбиным. В его пьесах и фильмах были заняты многие известные актёры: Алиса Фрейндлих, Владислав Стржельчик, Ефим Копелян, Иннокентий Смоктуновский, Сергей Юрский…

Ну а как человек он был щедрым, хлебосольным, обладал тонким, добрым юмором и ещё был очень доброжелателен. А таких людей в писательской и театральной среде – единицы. Здесь, как правило, не завидовать успехам коллег, а искренне им радоваться не принято. А вот Борис Михайлович радовался, причём делал это от чистого сердца.

С друзьями, как известно, говорят обо всём. В том числе о сокровенном. Вот такую беседу «О сокровенном» мы с ним и решили подготовить. И даже начали её, но Борис Михайлович лег на обследование в клинику, а потом случилось то, что случилось. Поэтому сегодня вниманию читателей я предлагаю лишь фрагмент нашего так и незавершенного с ним интервью.

- Борис Михайлович, каждый раз, когда мы начинаем «разговор для прессы», то прежде договариваемся, как будем друг к другу обращаться: на «вы» или на «ты»?
- Вообще-то тыкать я не люблю. Но друг друга мы знаем уже двадцать с лишним лет. Дружим семьями. Поэтому давай на «ты».

- Следующий традиционный вопрос: Кем ты себя считаешь?
- Как и прежде ленинградцем, живущим в Мюнхене.
- Может правильнее санктпетербуржцем?
- Нет, ленинградцем, хотя родился я, как знаешь, в Тбилиси.

- Почему, окончив горный институт, ты стал литератором?
- Вообще-то я хотел поступить в университет на филфак, но, к сожалению, окончил школу с медалью, а количество принимаемых медалистов было ограничено. Я малость припоздал. Пошел опечаленный и расстроенный по университетской набережной, дошел до конца – а там горный институт – дальше идти было некуда.
- По профессии ты, если не ошибаюсь, горный инженер?
- Правильно. Я и работал горным инженером на Памире – в Горном Бадахшане, в геологической экспедиции.

- А писать когда начал?
- В институте. У нас в Горном почти все что-нибудь писали.

- Кстати, об этом я прочёл в последней книге Александра Городницкого «Атланты держат небо…» И кое-что из неё даже скопировал для тебя. Вот, пожалуйста: «В 1956 году ценой больших усилий на ротаторе Горного института был на правах рукописи выпущен тиражом триста экземпляров сборник стихов членов нашего литературного объединения под редакцией Глеба Семёнова, ставший теперь предметом зависти коллекционеров. Вместе с нашими стихами туда вошли также стихи студентов ЛГИ более старших поколений – Нины Островской, Бориса Рацера, Льва Куклина…»
- Да, правильно. Мы ведь с Городницким один институт окончили. А у этой истории было ведь продолжение. Поскольку сборник разошёлся моментально, то решили сделать второй выпуск, существенно расширив круг авторов. Вышел он в 1957 году. Но ему не повезло. В это время в Москве проходил Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, и цензура была особо бдительна. По указанию партийных властей города весь тираж сборника уничтожили, и он был сожжён в котельной института. Чудом уцелело, как рассказывал мне Городницкий, только несколько экземпляров. Литобъединение института разогнали. На одном из институтских партийных собраний секретарь парткома зая\вил, что стихи участников литобъединения разлагающе действуют на студентов. «Начитавшись этих стихов, - говорил он, - студенты, вместо того чтобы нормально учиться, начинают влюбляться, женятся. Тут же появляются дети, а мы не можем обеспечить их жилплощадью. И несчастные дети страдают по вине безответственных поэтов».

- Да, серьёзное обвинение. Но случалось, наверное, что-то ведь и хорошее?
- Конечно. Именно учась в Горном я откопал себе соавтора - Владимира Константинова, студента того самого филфака, на который я не попал. С ним мы проработали вместе без малого сорок лет. Это, замечу, больше, чем Ильф и Петров и братья Ганкуры вместе взятые. Сперва, как все юмористы-сатирики, мы писали для эстрады, а закончили театром.

– Борис Михайлович, существует некий обязательный набор вопросов, которые непременно задают интервьюируемому: «Над чем вы работаете?», «Ваши творческие планы?» и т. д. Давай пойдем от обратного: «Над чем ты сейчас не работаешь?»
– Не работаю над большим романом, ибо понял, что большие романы сейчас не в чести. Не пишу также злободневных пьес. Раньше я писал пьесы о современной жизни, но сейчас она так быстро меняется, что за ней не уследишь. Поэтому, если пьесы, то на вечные темы. Любовь и ненависть, дружба и предательство, доброта и зависть.

– Следующий традиционный вопрос. Что тебе не нравится на Западе и конкретно в Германии?
– Конкретно в Германии мне не нравится порядок. Мы не привыкли к порядку. У нас совершенно другой менталитет. Знаешь, долгое время я хотел уличить немцев в каком-то беспорядке. И однажды мне показалось, что я такой беспорядок нашел. Это случилось на трамвайной остановке. Трамвай опаздывал на три минуты , и я этому факту был страшно рад, ибо находящаяся рядом со мной публика стала страшно волноваться, беспрестанно смотреть на часы, а также куда-то вдаль. Вот видишь, – сказал я не без некоторого злорадства жене, которая обожает их порядок, – трамвай-то опаздывает... Но каково было мое разочарование и удивление, когда неожиданно подъехал автобус и его водитель объявил: «Дамы и господа! Приносим наши извинения. По техническим причинам трамвай не пришел во время, но я вас всех развезу в этом автобусе».
Не знаю кому как, а лично мне жить в порядочной стране трудно. Понимаешь ли, беспорядок рождает очень интересные и неожиданные сюжеты, которые можно описывать в рассказах, пьесах и даже романах. А здесь никаких тебе конфликтов, неожиданных ситуаций...

- Наверняка тебя не раз спрашивали, каким образом ты попал в Германию?
– Конечно, ведь наши люди очень любознательны. И я всегда честно им отвечаю: благодаря красавице-жене Татьяне Катковской, которая всю свою творческую жизнь посвятила фигурному катанию. Была и чемпионкой Москвы, и ведущей солисткой Московского балета на льду. В начале 90-х её, по рекомендации Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова, пригласили в Мюнхен заниматься хореографией с молодыми фигуристами. Какое-то время я приезжал к ней в гости, а потом мне это надоело.

– Как вы познакомились с Таней?
– На съемках фильма «Звезда экрана», который по нашему с Константиновым сценарию снимался в Москве на студии им. Горького.
– Естественно, она играла главную роль.
– К сожалению, нет, ибо у режиссера этого фильма были другие симпатии. Зато, встретив ее через несколько лет в тогда еще Ленинграде, я самолично, безо всякого худсовета утвердил ее на главную роль в своей жизни, которую она играет уже 30 с лишним лет. И, надо сказать, с большим успехом.

- У тебя есть творческий девиз?
– У писателя Юрия Олеши он был такой: «Ни дня без строчки». А у меня – «Ни дня без мысли». Кстати, некоторыми из них могу поделиться.

– А я готов их принять, если это, конечно, подарок?
– Конечно подарок. Но не только тебе. Итак...
Теоретически быть бедным – плохо, а практически – еще хуже.
Почему-то те, у кого больше всего болит сердце за Россию, предпочитают лечить его за границей.
Человечество смеясь расстается со своим прошлым и плача – с будущим.
Любителей наставлять на путь истинный куда больше, чем идти по нему.
Человеку так мало надо! К сожалению, мы начинаем это понимать, когда уже ничего не надо.
К своей славе можно привыкнуть, к чужой – никогда.
Жизнь дана человеку один раз и надо прожить ее так, чтобы захотелось второй.

С Борисом Рацером беседовал Александр Фитц

Мюнхен

В связи с кончиной Бориса Михайловича Рацера искренние соболезнования его супруге Татьяне Катковской, дочери Екатерине и внучке Ксении выражают
президент правления мюнхенского Центра русской культуры МИР Татьяна Лукина, директор библиотеки Толстовского фонда в Мюнхене Татьяна Ершова, распорядитель мюнхенского фонда композитора А. Глазунова Николай Воронцов, писатели Борис Замятин (Берлин), Рудольф Ерёменко (Потсдам), Александр Фитц, Исай Шпицер, Александр Мерлин (Мюнхен), Григорий Крошин (Дюссельдорф), режиссёры Юлиан Панич (Париж), Михаил Рыбак (Штутгарт), Леонид Махлис (Мюнхен).