На тропинках огромного мира
Поверить в это, конечно, непросто, но в мире всё так разделилось на местные тусовки, что люди, живущие по соседству, могут просто друг друга не знать. Мне, например, удивительно, что стихи прекрасного русскоязычного израильского поэта, да ещё их благородия Председателя столичного Союза писателей, не публиковались на нашем сайте. Позвольте мне, скромному бруклинцу, представить израильтян друг другу.
Знакомьтесь: Евгений Минин, поэт, прозаик, пародист, издатель. Сменил родной былинный Невель из княжества Псковского на совсем уже былинный Иерушалаим. Сэкономлю ваше время на перечислении, чего он член или со- и просто председатель, что издаёт и что обсмеивает. Согласитесь, постоянно вести юмористическую рубрику разом в «Литературной газете», «Вестях» и журнале «Флорида» непросто. Я, когда объясняю туземцам, а то и собственным наследникам советскую шутку, должен начинать от «Очакова и поколенья Крыма» - без вступительной лекции по политэкономии им неясно, над чем тут смеяться.
Видимо, и в поэзии Евгения проявилось то же качество характера: способность быстро вжиться и сонастроиться. Иначе говоря, актёрский и режиссёрский талант. Публицистика, философская и любовная лирика, юмор, бытовые зарисовки... Его собственной строкой: «чего там только нет».
Всегда, когда соприкасаешься с настоящим искусством, предельно чётно доносящим до тебя эмоцию и смысл,- нечто, прежде не до конца тебе внятное, вдруг отчётливо формулируется. Я узнал из стихов Евгения Минина (пусть и совсем не этому посвещённых), что мы действительно живём на Земле в трёх координатах. Оси эти: расстояние от Б-га, от мира и от себя. И только у праведника или (порой) у гения эти координаты сходятся в точку.
Я несколько изменил своим правилам и сделал подборку длиннее обычной. Всегда по-разному взятая в руки, авторская кисть рисует детальную и честную картину поисков на этих трёх координатных осях.
Евгений Минин
Я В ДУШУ ЗАГЛЯНУЛ…
Я в душу заглянул –
Чего там только нет:
От пианино стул,
Коллекция монет,
Домашнее зверьё,
Я – лет пяти-шести,
Такое все старьё,
А глаз не отвести…
ЗАПАХ ЗЕМЛЯНИКИ
Детство пахнет земляникой, сахаром посыпанной,
Той, что уплетал я вместе с молоком.
Это было пиршество у окошка с липами
В деревянном домике с низким потолком.
Воробей на веточке, весело чирикая,
Долго уговаривал поделиться с ним...
Детство, моё детство пахло земляникою,
Может быть, поэтому вырос я незлым!
ИНТИФАДА
Мальчик,
нацеливший камень в меня,
мальчик,
в ответ ожидающий пулю,
думаешь,
я промахнусь – нет уж, дулю!
То, что я плохо стреляю – брехня.
Будет реветь амбуланс вдалеке,
станешь героем лихих телекамер,
будут снимать,
как неловко ты замер,
на окровавленном жёлтом песке.
С жаждой меня разодрать на клочки,
ненависть снимется
в ракурсах ближних,
с горем о том,
что со свистом булыжник
не угодил мне в лицо, под очки.
Буду смотреть я на всё в полусне,
страшный пейзаж
сумасшедшего века,
это не просто убить человека,
пусть даже трижды опасен он мне.
Как возвратиться к стихам на столе,
пусть – невиновен,
никем не допрошен...
Мальчик, опомнись!
Пока что не брошен
камень...
И пуля ещё не в стволе!
ОСЛИК БЕЛЫЙ, ОСЛИК ЧЁРНЫЙ…
Всё приходит с опозданьем,
Всё не вовремя,
всё – после,
Словно сундучок с желаньем
Мне везёт неспешно ослик.
Ослик белый,
ослик чёрный,
Будь ты серым или бурым,
Как ни мчишься, но бесспорно
Жизнь бежит другим аллюром.
Ослик чёрный,
ослик белый,
Если длинная дорога
Не спеши – такое дело –
Погоди ещё немного.
Даже можешь утром ранним
По пути с дороги сбиться,
Оттого, что тем желаньям
Всё равно уже не сбыться.
ТАНЕЦ НА УГЛЯХ
Алели угли ярко,
восторги:
ох да ах!
Красивая болгарка
плясала на углях.
Задорная,
босая,
лишь искры из-под ног
летели –
мать честная!
Я б точно так не смог!
Куда евреям нашим
такой плясать фокстрот,
но научились, пляшем –
и я,
и весь народ
Взлетаем, словно птицы,
а угли жгутся – жуть!
И некому водицы
нам под ноги плеснуть!
ЕСЛИ Б-Г МЕНЯ ОСТАВИТ…
Если Б-г меня оставит,
что, по-моему, нечестно,
Если Б-г меня оставит,
(что пенять – ему видней) –
Станет сладость жизни горькой,
станет радость жизни пресной,
И обузой будет каждый
из подаренных Им дней.
Но когда душа сумеет
удержаться в равновесьи,
И не даст обиде горькой
все, что было, сжечь огнём,
Может, станет Б-гу легче,
там, в далёком поднебесье,
Что не Он теперь в заботе обо мне,
а я – о Нём