Ведущий Арье Юдасин
Линия ясности
Дни Рош-аШана, еврейского Нового года, а точнее вся декада от Рош-аШана до Йом-Кипура - всегда перелом. Я наблюдал это не раз за последние десятилетия. То экономическая, то политическая ситуация начинают перетасовывыться, то иными катаклизмами Землю трясёт, то болезни меняют свою номенклатуру... Люди, знающие, что Новый год – это День суда, а вся начинаемая им десятидневка – «Грозные дни», стараются особенно тщательно к ним готовиться. Оказаться под микроскопом, на грани жизни и смерти – не шутка.
В этом году, кажется, ту грань начинают замечать люди, даже далёкие от Традиции. Ближний Восток бушует, самые разные, обычно не слишком умытые руки игроков со стороны тянутся понажимать на кнопочки. В том числе – на красные кнопки химические да ядерные.
В бюджете вроде прежде благополучного Израиля вдруг, как только началась война с ешивами, открылась многомиллиардная дыра. «Стабилизатор» мировой социальной жизни – Америка - летит в долговую пропасть и откровенно сходит с ума: преступников арестовывать уже нельзя, если они не того цвета кожи, кроме свободы гомосексуализма прочие виды свобод не занимают «культурную и государственную элиту», лучшим другом выбирается злейший враг – наиболее жестокий и беспощадный мусульманский радикализм... Тишина и в «тихих местах» стоит какая-то слишком неуверенная, вопрошающая.
Мне захотелось предложить вам к Новому году стихи человека, только что вернувшегося с заседания Высокого суда. Юрий Полисский, неделю назад отметивший свой семидесятипятилетие, долго болел, перенёс сложную операцию – и только сейчас, (цитирую) «благодаря усилиям моих родных понемногу начинаю выходить из тёмной полосы.». На операционном столе и на больничной кровати и научные степени, и литературная известность неважны становятся. А новые стихи Юрия возникают в иной тональности – это стихи человека, изнутри, «из зала суда» оценившего жизнь.
Да будем все мы сейчас записаны в Книгу жизни!
Юрий Полисский
* * *
Когда Судьба, назначенная свыше,
дала мне снова счастье бытия,
я, окрыленный, в первый раз услышал,
как многозвучно пение ручья.
И мне открылись новые просторы,
иная даль и горизонт иной,
явившиеся точками опоры
для устремлений прежних под луной.
И заиграли краски всей планеты,
прозрачной чистотой мазков маня.
Запели неизвестные сонеты
в начале пробудившегося дня
И звездный дождь, танцующий на крыше,
и родника весёлая струя,
когда Судьба, назначенная свыше,
дала мне снова счастье бытия.
* * *
Сегодня мы с тобою снова
в плену опасной высоты.
До расставания – полслова,
всего полслова до черты.
Я вижу: просто ты устала,
а горизонт ещё вдали.
Мы очень много, очень мало
друг в друга прорасти смогли.
Не говори: мы оба знаем
горячих слов неправоту.
От тёмной грани улетая.
вновь набираем высоту.
Пусть не найти дорог начало
и день вчерашний не найти,
мы очень много, очень мало
прошли по звёздному пути.
* * *
Всё тот же путь. Сгущаются туманы,
мир судьбоносных звёзд по-прежнему далёк.
И Музы свет уходит так нежданно,
срывая сердца ритм, что хрупок, как росток.
Осенний гром и ливневые воды.
Опавших листьев прель – мелькающий дурман.
Я ухожу в сплошные непогоды,
Альтернативы нет: я ухожу в туман.
Мне повезло: был свет в конце тоннеля,
Надежды яркий луч, судьбы бесценный дар.
И, может быть, на прежней параллели
начну свой новый путь, где пьют иной нектар.
Пройдя сквозь ночь, и сквозь дожди и грозы,
оставив позади назначенный порог,
стою у покосившейся березы
в начале всех несбывшихся дорог.
* * *
Как упоительны мгновенья
обычной жизни на земле.
Подсолнух, ветра дуновенье,
зима в прозрачном хрустале.
Разлуки, встречи, возвращенья
на крыльях, за рулем, в седле.
Как упоительны мгновенья
обычной жизни на земле.
Любовь, измены, увлеченья,
рассвет за хрупкой пеленой.
Как упоительны мгновенья
извечной суеты земной.
Я тихо зажигаю свечи,
крупицы радости храня,
когда уходит звёздный вечер
в начало завтрашнего дня.