Ненужная победа

Это было в 1949 году. Отработав смену у шлифовочного станка, мы с моим лучшим другом, которого все называли Гришка - «пилотяга», собирались смыть с себя дневную рабочую грязь. Гришу называли «пилотягой» потому что он учился в авиационном училище и однажды во время лётной практики, неудачно приземлился, совершая прыжок с парашютом. Результат приземления был плачевным: сломанная нога. И как результат - третья группа инвалидности и списание из авиации.
Гриша не хотел расставаться с авиацией и старался хотя бы выглядеть, как настоящий лётчик, поэтому он носил кожаное пальто и сдвинутую на затылок лётную фуражку, из под которой торчал рыжий чуб. Поэтому за Гришей прочно закрепилась кличка: «рыжий пилотяга».

Когда мы с Гришей оказались за воротами проходной завода, Гриша заявил: «В воскресенье меня пригласили в гости классные чувихи! Составь мне компанию, так как я не знаю о чём с ними говорить. Уж, больно они образованные...»
Я согласился. В воскресенье вечером мы пришли в назначенное место. Это было в центре киевского Крещатика. Нас радушно приняли трое девушек. На вешалке в прихожей висело Гришино сверкающее лётное пальто, и рядом с ним скромно уместилась моя стёганая фуфайка. Меня поразила отдельная квартира: ведь мы все были родом из коммуналок. Но, ещё больше поразили сами девушки. Модно одетые, пахнущие модным парфюмом того времени
« Серебристым ландышем», на высоких каблучках, они двигались совсем не так, как знакомые заводские девчата. Когда я узнал, что все трое – студентки вузов, я совершенно растерялся и не знал о чём с ними говорить.
Из разговора девушек мне стало понятно, что они ждут ещё гостей, и мы тут не главные герои сцены, а просто приглашены на роль статистов.
Раздался звонок, и девушки кинулись встречать гостя. Когда гость вошёл в комнату, мы поняли, что именно ради него и устраивалась вечеринка. Яркий и красивый внешне парень, с модным в то время коком на голове, он был одет в олимпийский спортивный костюм с белой полосочкой у шеи. В то время такие костюмы носили только члены сборной команды Украины.
Нас познакомили, и он своим хорошо поставленным голосом представился: «Эдуард!» С первой минуты своего появления в компании, Эдуард не замолкал. Он очень ярко рассказывал о своём участии в первенстве Украины по лёгкой атлетике, в частности о том, как здорово он метнул копьё. Из его речи я понял, что он выступал в многоборье, потому, что далее последовал рассказ о том, как он пробежал дистанцию, прыгнул в высоту и в длину и так далее. Стало понятно, что ему важно было не то, о чём он говорит, а то, какое впечатление его рассказ производит на девушек.
Они слушали его, открыв рот.
Я в незнакомой компании всегда вёл себя робко, а вот мой друг Гриша, который всегда привык быть в центре внимания, начал багроветь от возмущения. И, наконец, Гриша дождался своего часа.
Красавчик Эдик, сделав паузу в рассказе, вдруг обратил внимание на меня.
« Ну, а ты, занимаешься лёгкой атлетикой?», спросил он меня.
Я честно ответил, что пробовал, но у меня не пошло, зато пошла классическая борьба.
В те годы преклонения перед Западом, было запрещено называть этот вид борьбы Французской или Греко- Римской.
Услышав про мою борьбу, Эдик снисходительно громко заметил, что борьба - несерьёзное занятие. Я робко стал вступаться за борьбу и меня неожиданно поддержал Гриша, произнеся своим громовым голосом: « А слабо тебе, Эдик, выйти на борцовский ковёр?»
« А с кем бороться – то?», недоумённо спросил Эдик. « Да, вот, с Мариком», нагловато предложил Гриша. « Да, на мах!», пренебрежительно ответил Эдик, повернувшись лицом ко мне.
Мы договорились встретиться в спортзале клуба «Строитель», где я обычно тренировался, уж на следующий вечер. Я предупредил своего тренера, что ко мне придёт товарищ попробовать свои силы и тренер мне разрешил.
Наш спортзал располагался в бывшем здании еврейской синагоги. Поэтому, все, кто приходили в клуб, попадали, вначале на балкон, а уже потом спускались по ступенькам в раздевалку.
Эдик появился вовремя. Я передал ему своё запасное борцовское трико, и он быстро переоделся и вышел на ковёр. Мой тренер отвёл ребят к гимнастической стенке, чтобы дать нам возможность провести схватку на ковре.
В борцовском трико Эдик выглядел внушительно. Он был прекрасно физически развит и хорошо сложён. В его глазах я увидел решительность и желание поскорее разобраться со мной.
Я предложил ему немного размяться и разогреть мышцы, так как в зале было довольно прохладно. Желания разминаться Эдик не проявил, а лишь пару раз взмахнул руками и сделал пару наклонов. «Я готов!», сказал он». «Ну, давай!», сказал я, и мы сошлись.
Я протянул ему руки для пожатия по спортивной традиции.
Эдик не сделал того же, но схватил мою правую руку одной рукой, второй рукой он обхватил мою шею и, как я понял, он решил провести бросок через бедро.
Я не сопротивляясь, дал ему эту возможность, и, когда он подвернул под меня бедро, я выставил вперёд правую ногу. Мой контрприём привёл к тому, что Эдик мгновенно оказался на лопатках. Он вскочил и потребовал: «Давай, ещё раз!»
Кроме этого приёма, Эдик ничего в борьбе не знал, и потому он ещё два раз оказывался на лопатках. Я не нападал. Я просто проводил контрприём, о котором Эдик не подозревал.
Я помог Эдику подняться и тихонько сказал ему: «Не обижайся, у меня всё-таки первый разряд». Эдик вырвал руку из моей руки и рявкнул: «Предупреждать надо!»
В этот момент на балконе раздались аплодисменты. Оказывается, там стояли мой друг Гриша - «пилотяга» со своей девушкой и те три девушки, у которых мы были в гостях. Они не аплодировали. У них были очень печальные лица. Эдик, увидев это, бегом бросился в раздевалку под громкие аплодисменты борцов, которые тоже наблюдали за нашей схваткой, сидя у гимнастической стенки.
Через пять минут Эдик, не прощаясь, загрохотал по ступеньках к выходу, швырнув мне то трико, которое я дал ему для схватки.
По взглядам девушек я понял, что я невольно развенчал в их глазах образ их небожителя и кумира. Девушки сразу исчезли, а Гриша ликующе рявкнул: «Ну, ты, Марик, молоток!»
Он, явно чувствовал себя отмщённым.
А вот я не чувствовал большой радости от этой победы. Я просто хотел защитить свой вид спорта.
Больше в гости эти девушки нас не приглашали.
И даже, однажды, когда мы гуляли по Крещатику, они, завидев нас, постарались скрыться в толпе гуляющих.
До сих пор я с сожалением вспоминаю о той, как мне кажется, не нужной победе.