Голос Якова 39

В поисках живой воды

Не знаю, где, в каком пространстве,
в каком нехоженном краю
мы окунём к исходу странствий
в живую воду жизнь свою.

Но знаю – там, у перехода
в иной простор, раздел иной,
отыщем мы живую воду –
живую для Земли святой.

Пожалуй, этими строчками Ефима Гаммера стоит предварить мой небольшой рассказ. Человек он необычайно талантливый, занимается – и успешно, вещами разнобразными. Поэт, художник, график, редактор, прозаик, боксёр... Вообще-то его боксёрские достижения обычно ставят на первое место – настолько они выдаются из ряда. В 67 лет бывший чемпион Латвии по боксу становится в 27-й раз подряд (!) чемпионом Иерусалима – самый старший из конкурентов моложе в 2 раза.
Но, хотя мне, спортсмену, близок такой спортивный подвиг, это – всё-таки не поиск нового. И новый синтетический (живописный?) стиль, соединяющий живопись, графику, поэзию и «дроблённую» прозу – «гаммеризм» - интересен, но уж слишком неподражаем и индивидуален. Он, пожалуй, тоже в большой степени «для себя». А вот насыщенное чрезвычайным, почти «боксёрским» напряжением желание: прорваться за завесу, со-поставить миры, вынудить жизнь и смерть заговорить голосами собственными, не повторяя прежнее,- через своё, писательское горло – вот это уже, видимо, для нас.
Я даже не знаю, он «реалист» или «фантаст» - как-то это в другой плоскости. Образы и темы Гаммера – из нашей непосредственности, а вот средства художественные... Скорее, назваться должно: «поединок с небесами» - зачем?, что это значит?, где корень и исход?..
Просто полезно вспомнить, что одно из возможных значений имени «Исраэль» - «боровшийся с Б-гом». Знаете, когда праотец Яков получил это имя? После поединка с Ангелом Смерти. Свою «Стихографию» Ефим начал циклом: «Когда спасаются мёртвые». И мне потому мерещится, что поэзия Гаммера – просто классический еврейский жанр.
«Нет нового под Солнцем» – возвещал Коэлет, Собиратель. И мудрецы уточняют: «значит, над Солнцем – в духовном – есть новое». Мне кажется, в своём состязании с небесами Ефим Гаммер старается перевернуть, как бы «проткнуть» эту несводимость - и превести НОВОЕ «под Солнце». Не знаю, возможно ли это, но очень хотелось бы, чтобы – «да».

Ефим Гаммер

Когда я не знаю причины,
колотится мыслей простуда.
Хотя не по рангу и чину,
хожу я «туда» и «оттуда».

Что вижу в ином измерении
иною сетчаткой глаза?

Ковчег? Сын Давидов? Моление?

Быть может… Быть может… всё сразу.

***
Во имя тишины
в ознобленной квартире
мы говорим,
стаканами стуча,
о всякой чепухе –
сиречь о судьбах мира,
чтоб не угасла
Б-жия свеча.

Она горит, горит
в ознобленной квартире,
пока не подожжет

многострадальный дом.

И будет вновь пожар.

Хотя… о судьбах мира

сподобней говорить,

управившись с огнем.

***

Слепые ведут слепых
путями слепой надежды.
Им светит слепая звезда,
своим ослеплённая светом.
Но сколько в пути не плутай,
окажешься в небе нездешнем –
наедине с душой своей,
дыханием Б-жьим согретой.
Живые ведут живых
по детству – любовью и лаской.
Потом, через годы взросленья –
напутствием и соучастьем.
Но вдруг обрывается жизнь
на самом разгоне в прекрасный,
в такой предсказуемый мир,
чарующий вечностью счастья.
О, Г-споди! Предвосхити
летопись жизни и смерти.
О, Г-споди! Пощади!
Избавь нас от этого знанья.
Часы живых, прошу
с часами мертвых сверьте
И вслушайтесь, и вслушайтесь
в их слитное звучанье.
***
Что гонит нас, паломников веков,
из лабиринта, где мы все родились,
от сытости, дарованной как милость,
от бытия по имени ЗАБЫТОСТЬ -
от всех по мерке скроенных оков,
в иную жизнь, где солнце выест сырость
из наших, утомленных страхом снов?

Что гонит нас, паломников веков,
радетелей великого похода, -
к истокам человеческого рода –
туда, где свет земли и небосвода
для каждого непостижимо нов,
где, мировую делая погоду,
нам обрести судьбу свою и кров?

ЧТО ГОНИТ НАС, ПАЛОМНИКОВ ВЕКОВ?

***
Григорию Гросману

Холмами Иудеи
проложена земля.
Но где я, где я, где я?
и разве – это я?
Мне – сердце Маккавея.
Родился, знаю – для…
Но где я, где я, где я?
И разве это я?

В тебе я или в этом,
не ясном наяву?
Живу, пылинка света,
живу – живу – живу.
Во храме и в заветах,
в плену, в расстрельном рву –
живу, пылинка света,
живу – живу – живу.

***

В нежданный День Календаря
вздымилось небо.
Живем теперь, благодаря
тому, что слепы,
не видим метку – «в Б-жий суд»
у тех, кто спехом
войдет в разорванный маршрут
земного эха,
кто – от Нью-Йорка до Москвы –
вдруг вбит в Израиль,
когда – куда ни норови,
вхож – в Дельфинарий.