РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ЭХО
Литературные проекты
Т.О. «LYRA» (ШТУТГАРТ)
Проза
Поэзия
Публицистика
Дар с Земли Обетованной
Драматургия
Спасибо Вам, тренер
Литературоведение
КИММЕРИЯ Максимилиана ВОЛОШИНА
Литературная критика
Новости литературы
Конкурсы, творческие вечера, встречи
100-летие со дня рождения Григория Окуня

Литературные анонсы

Опросы

Работает ли система вопросов?
0% нет не работает
100% работает, но плохо
0% хорошо работает
0% затрудняюсь ответит, не голосовал

БЕЛОРУССКИЙ МОТИВ

Публицистика Ефим Златкин

БЕЛОРУССКИЙ МОТИВ

Все мы, выходцы из бывшего Союза, сохранили свои родственные связи с родными местами. Малая земля, будь это Россия, Белоруссия, Украина, Грузия, навсегда остаются в памяти каждого из нас, живущих сегодня в Израиле.
Белоруссия – одна из республик, где во время войны массово истребляли евреев.


В карательных акциях участвовал вместе с фашистами небольшой процент местных отщепенцев. В партизанской республике, как могли, помогали евреям, спасали их. Есть немало праведников, хотя их могло бы быть намного больше…
В Белоруссии действовал еврейский партизанский отряд, многие евреи, которые спаслись здесь от расстрелов, вливались в партизаны. Как и везде, был здесь антисемитизм на бытовом и государственном уровне, но, может, не такой озлобленный. Имена генерала-кавалериста Льва Доватора, комиссара Брестской крепости Ефима Фоминых, руководителя минского подполья Исая Казинца широко известны в республике. Но всегда о них говорили как о славных сыновьях белорусского народа. То, что они, прежде всего, сыновья еврейского народа, можно было догадаться только по их именам. Не афишировались и другие евреи- герои.
На местах расстрелов– памятники с шестиконечными звездами, но нигде не написано, что здесь похоронены евреи. Указано: мирные граждане…


В Белоруссии есть изменения- еврейские организации под защитой государства.
В свою очередь, в Израиле активно работает общество выходцев из Белоруссии, которым руководит Михаил Ольшевский. Ежегодно бывшие жители Белоруссии собираются на свою традиционную встречу, куда обычно приезжают израильские министры и депутаты. Ожидается отмена визового режима между Израилем и Белоруссией. Из года в год многие израильтяне- выходцы из Белоруссии – выезжают сюда на отдых.


Вот и в этом году по две группы вывозят в минские санатории
председатель ашдодского отделения Исаак Цфасман и его коллега из Петах-Тиквы- Анатолий Сахновец.
После отмены визового режима еще больше окрепнут связи между двумя странами- экономические, культурные, туристические.

В Белоруссии – природа, на первый взгляд, неброская, люди – простые. Но за всем этим скрывается необычная красота и страны, и душевное богатство белорусов.
Предлагаю свои впечатления о посещении страны голубых озер и зеленых лесов - Белоруссии.

ВСТРЕЧА ЧЕРЕЗ 20 ЛЕТ


Жаркое, изнуряющее солнце остается за иллюминатором самолета Тель-Авив – Минск. Приветливые голубоглазые стюардессы встречают нас – группу израильских туристов, у трапа воздушного лайнера.
Через некоторое время самолет быстро разбегается по бетонной полосе и, резко оторвавшись от нее, сливается с черной полоской неба. Внизу – синева Средиземного моря. Еще один прощальный круг над израильской столицей, и снова сотни тысяч огней, разноцветных гирлянд засверкали внизу.
Удивительное зрелище – ночной Тель-Авив с высоты полета самолета! Не один раз, улетая из Израиля и возвращаясь обратно, я удивляюсь этому фантастическому зрелищу, восторгаюсь красотой нашей столицы. Ее стремительная, горячая жизнь ощущалась даже здесь, в салоне самолета…


Мысли мои были уже далеко - в Белоруссии. На земле, где я родился, где родились мои четверо братьев, на земле , где остался синеглазый домик наших родителей в вишневом саду, на земле, где я встретил свою любовь, где родились мои сын и дочь…
Словом, «Белоруссия – молодость моя» – это не просто слова из песни, это волнующая, долгожданная встреча с прошлым, почти через двадцать лет.

- Саба, ата митрагешь (дедушка, ты волнуешься)? - все спрашивал меня мой самый младший внук Вениамин, голубоглазый израильтянин, чемпион Израиля, в своем возрасте, по дзю-до.
Что я мог ему ответить?
- Конечно, да.
Столько связанно с белорусской землей!


Мой отец, Давид Златкин, израненный, вернулся в свой родной город после войны. Вместо дома – пожарище. Вместо встречи с матерью и братьями – братская могила, и даже неизвестно – где. И с этой болью он прожил всю жизнь. Что и говорить… Были и обиды, когда обзывали, когда чувствовали себя чужими на земле, где родились. И не только в большой нашей семье из пяти братьев и родителей. Со случаями антисемитизма сталкивались в бывшем Союзе многие.


Но прошли годы, обиды ушли, и… родилась любовь к земле, которая все-таки была и остается родной. Родной стала и израильская земля. Лично у меня на ней родилось трое внуков. На месте песков выросли цветущие города. На ней все мы, вновь прибывшие, нашли свое место в жизни. Кто - лучше, кто – хуже.


Самолет, набрав высоту, взял курс на Белоруссию. Внизу оставались страна за страной, остался Израиль с моей матерью у своего окошка, которая с первой же минуты стала считать дни до моего приезда. Остались родные, знакомые.
А впереди был Минск, была Белоруссия, которую так хотел увидеть мой отец после приезда в Израиль и не успел. Мои мысли летели, видимо, быстрее самолета. И вот он коснулся бетонной дорожки Минского аэропорта.


Темная , прохладная ночь, редкие огни аэродрома, лужицы под ногами… Июльская белорусская земля, встречи с которой я так долго ждал!


Домик с окнами в сад

В этом домике с окнами в сад мои родители – Давид и Ирина вырастили своих пятерых сыновей. Отсюда мои родители и уехали в Израиль.
И кажется, это не окна, а глаза, еврейские глаза. Глаза грустные и все понимающие. А почему они грустные? Так ведь расстались еврейские дома с нами навсегда…
И вот я, усталый, небритый, пролетевший тысячи километров из Тель-Авива в Минск и промчав еще несколько сот километров по трассе Минск-Климовичи, стою перед ним, перед домиком с окнами в сад.
Я смотрю в его окна и, кажется, встречаюсь с глазами своей матери, которая провожала нас, своих пятерых сыновей, в дальние края, а потом ждала, ждала и ждала.


Я протягиваю руки к старой вишне, и, кажется, я протягиваю руки к своему отцу, который посадил ее много лет назад. С трепетом я открываю калитку, попросив разрешение у светловолосой хозяйки – внучки хозяина, купившего у нас дом.
Вхожу почти через 20 лет, надеясь увидеть, найти что-то знакомое, родное и близкое. Конечно, прежде всего, дом – его родные стены, его веранду, дверь, крыльцо… Ничего не изменилось за 20 лет! Даже старый умывальник прислонился к забору. Все так же исправно качает воду колонка, которую мы сделали во дворе незадолго до отъезда в Израиль. Помню, как радовалась ей мать, когда по резиновому шлангу побежала через форточку вода. До этого ей десятки лет приходилось носить ее из колодца.
Разбросала свои ветви старая яблоня, когда-то под маленьким деревцем мои младшие братья Яков, Сергей, Григорий, Лев написали письмо в 2000 год. Нам хотелось узнать, кто его прочтет, какими мы станем через десятилетия?

На этой фотографии – часть нашей семьи. До отъезда в Израиль остались считанные годы. Еще жив был отец. Все мы были намного моложе, а наши дети, которых мы держим на руках, сегодня уже имеют своих детей. Все мы сегодня – в Израиле.
В своих мечтах мы даже не могли представить, что это письмо нам не дано прочесть. Что через годы всю нашу семью судьба забросит в далекий, жаркий Израиль. В январе 1990 года первым уедет из Тбилиси Григорий, в мае- из Сухуми Сергей, в ноябре - я со своей семъёй и родителями, в марте 1991 года- Лев из Рославля, еще через два года- Яков из Перми. Параллельно с нами в конце 1990 года вылетели из Белоруссии трое двоюродных братьев моей жены Хамышкиных- сыновья белорусского журналиста Матвея Хамышкина. Из Украины- двое двоюродных братьев жены Игорь и Михаил Фрадкины, из Белоруссии- две ее сестры с одинаковыми именами Мара с детьми и родителями своими и родителями мужей, из Москвы - семья Рувинских. Громадное пополнение прибыло из Тбилиси. Мой двоюродный брат Александр Чашкин прилетел из Минска. Родной брат и сестра моей матери– Абрам Хенькин и Раиса Капланская со своими детьми прибыли из Белоруссии.
Не только родные, но и знакомые пополняли нашу маленькую страну- и многие останавливались в нашем доме. Поистине, только на примере нашей семьи видно, какая это БОЛЬШАЯ АЛИЯ БЫЛА В 1990 ГОДУ!


С маленькими детьми, с больными и немолодыми родителями со всех сторон бывшего Советского Союза мы летели навстречу неизвестности, навстречу трудностям и таким, о которых даже не подозревали. В нашей семье мы не думали уехать ни в Америку, ни в Германию, ни в Австралию…
Только в Израиль мечтал попасть наш отец всю жизнь. Выбор нами любой другой страны был бы нашим предательством по отношению к нему…
Я вхожу в сад, бывший сад своего отца. Вот здесь, на месте старой груши, которой уже нет, более 20 лет, летом 1989 года мы мечтали о будущей репатриации.


И вот сейчас, находясь здесь через 20 лет, я снова слышу наши споры, слышу голоса отца, матери, братьев, как будто вижу их рядом. Я вспоминаю сон, который снился мне десятки лет в Израиле, будто я в родном отцовском доме. "Почему вы здесь? Ведь все давно уже уехали, а вы остались одни," – все говорил я и говорил своим родителям во сне.


И здесь, как наяву, я увидел этот сон. Одного себя, вдали от всех, вдали от Израиля. И бывший некогда домик, выходящий голубыми окнами в сад, меня больше не удерживал. Исчезла невидимая нить. Домик как будто подталкивал меня к выходу, желая мне сказать: "Возвращайся к себе, в свою страну. В свой новый дом, а я буду хранить память обо всех вас".


Домик меня выталкивал. Тем более, видимо, ему было неудобно за свою хозяйку, которая не разрешила войти внутрь по причине ремонта. Я вежливо попрощался, не желая напомнить, что ремонт затянулся на 10 лет. По этой же причине не разрешили войти в дом и моему племяннику, который, желая вспомнить свое детство, примчался сюда из Израиля.


Поселок Михалин до войны был центром большого еврейского колхоза, а после нее приютивший до двух десятков еврейских семей, сейчас только своими бывшими еврейскими домами напоминал о своей связи с евреями.
На месте дома семьи Любан – пустырь. Дети Симы и Зямы Любан – в Израиле и в Германии. Рядом дом Малаха Ошерова – три дочери его в Израиле. Один сын – генерал-лейтенант – на Украине.
Пустынная дорога Михалина, по которой уходил на фронт мой отец, по которой бегали босоногими я и мои братья – еврейские и белорусские ребята.
Время все слизало, убрало. Те же дома, та же улица, но все другое. Остался только последний полуеврей поселка Михалин – сын еврея и белорусски Михаил Злобински.
Высокий, мускулистый, с руками белоруса и носом с горбинкой, как у отца, офицера-фронтовика, он растерянно теребит свою рубашку, не знает, что сказать при встрече.


В бывшем еврейском поселке – новая жизнь, с новыми хозяевами. Бывшие еврейские дома – это дома, выходящие окнами в сад, грустны при встрече. Такие же они и в городке Климовичи, что в двух километрах от Михалина- дома семей Лейтусов, Каспиных, Козловых, Хайкиных, Песькиных, Кац, Стукало……
Что-то осталось в них от прежних хозяев. Особенно, когда смотришь в окна. Кажется, это не окна, а глаза, еврейские глаза. Глаза грустные и все понимающие. А почему они грустные? Так ведь расстались они с нами навсегда…

ЕВРЕЙСКАЯ ПАМЯТЬ
Памятник расстрелянным евреям в городе Климовичи. На этом памятнике, как и на многих других, нет ни слова, что погибшие– евреи.

Трава по пояс встречает нас на Климовичском еврейском кладбище. Его тишину нарушает кудахтанье соседских кур, которые, видимо, по-настоящему ощущают себя настоящими хозяйками. Ворота и калитка здесь не закрыты – вход свободный. До войны в Климовичах и крупных селах – Родня и Милославичи, в других населенных пунктах были сотни еврейских семей. Но после войны вернулись в город несколько десятков, создав новые семьи.


В сельской же местности, до самого отъезда в Израиль, я не встречал ни одного еврея, кроме старого седовласого человека. Приезжая из Милославич – последний сельский еврей, он останавливался у своих городских соплеменников, которые помогали ему, как могли, – кто накормит, кто пустит на ночлег, кто даст поношенную одежку. Я думал: неужели придет время, когда и в нашем городе Климовичи не будет ни одного еврея? А если и будет, то единицы. Хотелось бы, чтобы вместе с белоголовыми сверстниками мелькали и черноглазые ребятишки.
Увы, сегодня, в 2009 году, я не встретил никого из черноглазой ребятни. Осталось только несколько редких семей, в основном, смешанные браки, очень далекие от еврейства и от Израиля люди. Эхо войны донеслось и до сегодняшних дней. Поэтому и на кладбище было больше еврейских лиц на надгробьях, чем живых евреев в городе.
ШЕСТОГО НОЯБРЯ 1941 ГОДА в городе Климовичи были уничтожены все евреи за исключением редких счастливчиков. Под корень была вырвана из жизни вся семья моего отца, который в 17 лет ушел на фронт.
ОСТАЛИСЬ ЛЕВ МАНЕВИЧ И… БАСЯ


На улице Льва Маневича.
Широкая асфальтированная дорога ведет нас в сторону Могилева. Недалеко от него, на берегу белорусской реки с еврейским именем Бася раскинулся город Чаусы. Ничем не примечательный город, обычный, как все. И раньше, и сегодня. Необычен только тем, что здесь родился Герой Советского Союза Лев Маневич.


Вы помните кинофильм "Земля. До востребования"? Это кинофильм про него – про Льва Маневича. В далекие двадцатые годы он уехал в Италию, где, зная прекрасно иностранные языки, работал на советскую разведку.
Схваченный гестаповцами в Италии, Маневич годы провел за тюремными стенами. Он был одним из руководителей подпольной группы. Успел спасти от неминуемой гибели в каменоломне тысячи заключенных. Один из них позже и сообщил в Москву о том, что на руках у него скончался человек, назвавший себя Этьеном…
6 мая 1945 года, в канун Великой Победы не выдержало сердце разведчика. В отличие от него самого, оно оказалось не железным…


Умирая, Лев Маневич не раскрыл своего настоящего имени, страны, где он родился. Он берег ее до последнего. А вот она не уберегла его родных – вместе с другими евреями их расстреляли в белорусском городке Чаусы. Об этом Этьен уже никогда не узнает, как и о том, что лишь через двадцать лет, в 1965 году ему будет посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. И он пополнит ряды более чем 150 евреев – Героев Советского Союза.


Помню, в начале 70-х годов известие о Маневиче произвело в Советском Союзе впечатление разорвавшейся бомбы, вызвало шок. Еврей-герой! Конечно, узкому кругу людей было много известно и ранее, сколько труда стоило Евгению Воробьеву – автору книги "Земля, до востребования" и создателю художественной киноленты о разведчике, чтобы известность эта стала общей.
О подвиге Маневича Воробьев рассказал, а вот о том, что Маневич – еврей, ни слова. Ни в книге, ни в кинофильме. Разве мы не знаем, что в бывшем Советском Союзе происходили очень странные вещи? Когда тот или иной еврей становился известной фигурой, он, словно, по мановению волшебной палочки, терял свое еврейство. И становился славным сыном русского, или белорусского, или украинского народа.
Лев Маневич прожил вторую жизнь на страницах книги, на экране, как человек, как разведчик, но не как еврей…

Лев Маневич – Герой Советского Союза, одна из немногих фотографий легендарного разведчика.
-А-а, жид. В Ташкенте сидел, а теперь золотую звезду дали - блаженно орал подвыпивший детина возле могилевского кинотеатра"Родина" в тот день, когда демонстрировали кинофильм про разведчика.
В Чаусском музее много лет назад я прочел воспоминания бывших друзей Льва Маневича, которые находились с ним в немецком концлагере. Один из них писал примерно так: "Рихард Зорге – великий разведчик. Но ему было легче скрываться. Он был немцем среди немцев. А как долгие годы не могли "вычислить" еврея в самом логове врага?"


Сегодня в городе Чаусы есть улица, которая носит имя героя-разведчика Льва Маневича. Приехав из Израиля, я не мог не заехать сюда. Не знаю, что связывает меня с ней? Может, еще раз я хотел пройтись по тем улицам, по которым бегал когда-то Левка Маневич, прикоснуться к чему-то потайному. Не знаю. Но тянуло меня сюда. В городе Чаусы если и остались евреи, то только единицы. И среди них – вечный еврей – Лев Маневич. Его улица живет на берегах реки Бася…


А что же в Москве, в Минске?.. Не встречал я здесь улицы, которая носит имя легендарного советского разведчика. Нет улицы, которая носила бы имя Маневича и в Израиле.
- Нет, Маневич не герой для Израиля, - как-то заметил мне журналист одной из русскоязычных израильских газет.
Так, как он, считают и другие. Но считают ошибочно. Если в его родном городе Чаусы, как могут, берегут о нем память, так уж нам, в Израиле, должно быть стыдно за отсутствие этой памяти здесь.


ПЕЧИ ТРОСТЯНЦА

- Вы знаете, что такое Тростянец? – спросил я у
одного молодого жителя белорусской столицы.
- Да, это новый район столицы, - ответил мне.
- Да, это прекрасный загородный парк, - сообщил второй.
- А! Это там, где высокие памятники, - дополнил третий.
- Правильно, все так и есть. Только Тростянец прежде всего известен как самое страшное место в Минске во время войны.


Я иду по бетонным плитам в направлении огромной стелы и, кажется, слышу не свои шаги, а скрип колес, колес, колес…
Нагруженные дровами из соседнего леса, погоняют и погоняют возницы – мужики из окрестных сел и деревень. Немцы посадили многих на телеги с лошадьми, чтобы с немецкой пунктуальностью печи Тростянца были обеспечены дровами. Чтобы печи не стояли ,чтобы не нарушался их ритм, чтобы каждую секунду, каждую минуту уходили в черный дым евреи. Этот дым клубился гарью, пеплом все пропахло далеко-далеко вокруг. Эшелон за эшелоном приходил в Тростянец из Западной и Восточной Европы.


Единицы уцелели. И один из них – бывший фотожурналист БЕЛТа, Георгий Захарович Бегун. Помню, как нам, семнадцатилетним, приехавшим в Минск со всей Белоруссии, он открывал секреты фотографии в Минском ГПТУ № 32. А через несколько лет я встретился с ним уже в Белорусском университете, где будущим журналистам он преподавал секреты фотожурналистики, рассказывал о чудесах фотоистории. И никто не догадывался о его истории, когда он пятнадцатилетним пареньком попал в Тростянец.


Я долго думал, почему у него такие грустные глаза? Почему печаль его глаз не проходит? Более сорока лет прошло с тех пор. Но я и сегодня помню глаза бывшего узника. В Берлине после войны остались в живых тысячи евреев – их берегли немцы, а в Минске – единицы… О чем говорит вам этот факт?
Очень мало сегодня очевидцев, которые могли бы рассказать о том, что происходило в Тростянце. Теперь самые главные очевидцы – это громадные деревья, которые находятся на месте преступления, да земля, которая помнит все. Но она безмолвна, как тени ушедших в вечный покой.


А город подступает сюда все ближе и ближе, захватывая это маленькое лесное угодье в свои бетонные объятия. На памятнике нет ни слова, что жертвы – евреи. Я этому уже не удивляюсь. Вначале убивали живых, потом убивали память о мертвых. Да так, что сейчас трудно все восстановить.

И ВОССТАЛИ МУЧЕНИКИ В БРОНЗЕ

В считанных метрах бурлит столичная жизнь… Проносятся легковые машины, автобусы, гуляют прохожие. А здесь – на самом дне глубокого оврага – скромный обелиск с шестиконечной звездой. Семнадцать ступеней ведут вниз оврага. На обелиске на русском и идиш написано: "Светлая память во все времена погибшим тысячам евреям…"


Многие годы "Яма" была знаковым местом для минчан. Там собирались каждый год 9 мая тысячи жителей города – евреев. Белорусские власти не всегда это приветствовали. Доставляли грузовики с генераторами и через огромные динамики включали невыносимой громкости музыку. То есть мешали людям погасить свою боль, отдать дань памяти погибшим родным. Так было… Сегодня, к счастью, все изменилось…

Мемориальный памятник на месте расстрела евреев… Аллея Праведников
Светлые душой люди спасали евреев.
Я спускаюсь по ступенькам все ниже и ниже. И стою, прислонившись к холодному памятнику. Но он обжигает, обжигает. Я рожден в 1947 году, через два года после окончания войны, и поэтому не был расстрелян, как моя бабушка Сара, как моя четырнадцатилетняя тетя Злата, как мой одиннадцатилетний дядя Муня, как трехлетняя тетя Хана – как все четырнадцать Златкиных- родных моего отца. Мой отец – Златкин Давид годами собирал списки погибших евреев в городе. И в девяностые годы – годы перестройки, эти списки были опубликованы в Климовичской городской газете. Среди сотен и сотен погибших – близкие ему и нам люди…

Но сейчас, через десятилетия, я вдруг почувствовал боль в области сердца. Кругом стояла тишина. Даже шелест березовых листьев ее не нарушал. А боль не проходила. Здесь, на дне оврага, я будто увидел тот страшный день – 2 марта 1942 года, когда было расстреляно более 5 тысяч человек, включая 200 сирот из сиротского дома. Вспоминаю «Черную Книгу» Василия Гроссмана и Ильи Эренбурга: "21 октября 1943 года гетто было окружено в последний раз. Людей, всех до единого, погрузили в машины и повезли на смерть. В тех случаях, когда дома никого не находили, дома взрывали гранатами, чтобы находившиеся в укрытиях люди не выжили. До освобождения белорусской столицы от оккупантов дожили лишь 13 узников гетто, укрывшись в склепе возле старого еврейского кладбища".


Надо мной проплывают белые облака, а я будто вижу карателей, вооруженных до зубов, вижу полицейских с белыми повязками, вижу овчарок, которые бросаются на людей. А в центре – колонны с детьми и стариками. Их подталкивают все ниже и ниже, бьют прикладами, непослушных подгоняют злобные собаки. И всех-всех вниз, в яму. Не смолкает стрельба. Уже горячими стали автоматы, уже затупились штыки, а кругом пьяное гоготанье. Смерть, черная смерть…


В советское время трагедия минского еврейства замалчивалась властями. Только немногие знали, что Юбилейную площадь, улицы Островского, Димитрова полностью отвели под гетто. И расстрелы здесь начались с 23 сентября 1941 года. С самого начала войны.
… На месте трагедии я сегодня вижу молодые березки. Рядом - аллея Праведников. На ней имена белорусов, которые ценой своей жизни спасали евреев. Во все времена находились Люди.


Помню, как студент- журфаковец, я кружил по этому району, расспрашивал у старожилов, что же произошло здесь?. Слишком много черных обгорелых домов находилось на этом месте, слишком большая яма уходила в пропасть.
- Много ваших тогда побили, - рассказывал мне очевидец, узнав во мне еврея и еще более удивляясь, как после такой бойни мог еще кто-то родиться.


Минск 2009 года. Лето. Бурлит белорусская столица. Крупный жилой массив окружил бывшее место казни. Со всех сторон – высотные дома - престижный район!
Мирно соседствуют еврейский памятник "Яма" и новые жители столицы. 

Времена меняют людей, в далекие 90-ые годы в еврейство входили как в узенькую калитку, осторожно, боязливо.
Вот вехи истории минского еврейства. В 1989 году - открытие первой еврейской воскресной школы,1993 год- открытие первого еврейского сада,1993 год- первый выпуск еврейской газеты, 1993 год- открытие посольства государства Израиль ,1994 год- открытие первой общеобразовательной еврейской школы,1994-1996 год- возвращение еврейской общине первых трех зданий синагог, конфискованных коммунистами.


Помню, как Юрий Дорн, первый преподаватель иврита в белорусской столице, выпускник политехнического института, открывал для нас незнакомый язык – иврит. Сегодня Юрий – президент Белорусского иудейского религиозного общества вместе с другими подвижниками делает многое для развития еврейской жизни в Минске и вообще в республике. Сегодня в Белоруссии 55 тысяч евреев, половина из которых живут в столице – Минске. Сама эта цифра говорит о том, что нашим соплеменникам не так уж плохо.
Нет, я не намерен хвалить или хулить Белоруссию. Нет у меня для этого никаких прав. Рожденный на белорусской земле, я в 43 года перестал быть ее гражданином. Поэтому, приезжая сюда на правах гостя, любуюсь ее чистыми криницами, зелеными лесами, обновленными городами и селами. Я, как и многие другие, чувствую себя здесь как дома. А дом мой уже 20 лет там, где сливается голубое небо с голубым морем. Там, где в окружении желтых песков кварталы белоснежных новостроек под куполами зеленых деревьев. Там, где на самом древнем языке мира говорит детвора из Европы и Америки, из Эфиопии и Индии, из Канады и Аргентины. Наша молодая страна ждет всех, даже тех, кто оставляет ее временно на неделю-две. Недаром же всех приезжающих в аэропорту Израиля встречает яркий лозунг: " Мы ждем тебя дома". И улетая отсюда снова в родную Белоруссию, я уже мечтаю снова увидеть эти приятные мне слова: МЫ ЖДЕМ ТЕБЯ ДОМА.
 

ФИО*:
email*:
Отзыв*:
Код*

Связь с редакцией:
Мейл: acaneli@mail.ru
Тел: 054-4402571,
972-54-4402571

Литературные события

Литературная мозаика

Литературная жизнь

Литературные анонсы

  • Внимание! Прием заявок на Седьмой международный конкурс русской поэзии имени Владимира Добина с 1 февраля по 1 сентября 2012 года. 

  • Афиша Израиля. Продажа билетов на концерты и спектакли
    http://teatron.net/ 

  • Дорогие друзья! Приглашаем вас принять участие во Втором международном конкурсе малой прозы имени Авраама Файнберга. Подробности на сайте. 

Официальный сайт израильского литературного журнала "Русское литературное эхо"

При цитировании материалов ссылка на сайт обязательна.