Миллион роз в сердце

Вениамин Клецель

8 мая в выставочном зале Иерусалимской городской русской библиотеки откроется выставка живописи Вениамина Клецеля, названная художником "Работы последних лет".

В Иерусалиме трудно найти художника, в творчестве которого столь неподдельно сосуществуют природа, отношения между людьми, их привычки, характеры, нравы и живой бестиарий местечка. И словно сами собою сияют краски.
Известен феномен Нико Пиросмани - сына земли и солнца Грузии, чья не знавшая канонов академического искусства живопись оказалась настолько настоящей, что с вывесок начала перекочевывать в дома его современников и освещать пропитанными солнцем и воздухом красками тусклые, холодные стены внутренних помещений. Она дарила очарование сама по себе, не зная о моде.

Прошло время. И работы Пиросмани прилюдно объявили шедеврами, поместили в музеи, а перипетии судьбы художника перешли в легенды и песни. Сегодня говорят, что великий Нико опередил время. А случается ли в реальной жизни попасть в свое время и стать всенародно любимым?
Бывает: Вениамин Клецель - один из самых популярных художников на русской улице Израиля, лауреат премии «Олива Иерусалима».

Д-р Алек Д.Эпштейн, обошел многие частные коллекции израильтян и выяснил, чьи работы наших современников реально имеются в домашних собраниях. Статистика – вещь упрямая. С гигантским отрывом от других лидировал Вениамин Клецель. Не включая повторы и вариации на темы собственных работ, исследователь зафиксировал около трехсот работ художника, находящихся в домашних коллекциях. На предложение "расстаться" с ними ( продать, заменить на работы другого художника) не согласился никто. Некоторые попросту недоумевали: "Чудной человек! Не для того висят в доме! Брали то, что нравится!" Замечу, что у почитателей Клецеля редко висит одна его картина, как правило, несколько.

Вот такая реальная жизнь, в которой имена одних художников - по аукционами светятся, а работы других – как свет в доме. Исследование феномена популярности Клецеля еще не завершено, продолжается в США, Канаде, странах восточно-европейской диаспоры, в музеях городов, с которыми была связана жизнь художника – Самарском художественном музее, Одесском Доме-музее имени Н.Рериха.

Вениамин Клецель родился в 1932 году в Одесской области в поселке Первомайский. Война. Эвакуация в Узбекистан. «Помню Ташкент тех лет, - вспоминает художник. - Несмотря на тяжелые военные годы, все воспринималось как праздник: ослики, верблюды, идущие по городу, женщины в паранджах, глиняные заборы, запах плова...». И хотелось все это нарисовать... Изостудия Дворца пионеров, художественное училище, живописное отделение Театрально-художественного института. Учитель Александр Волков, чья «Гранатовая чайхана» стала метафорой Востока не одного поколения зрителей. В кругу его ташкентских художников были Юрий Талдыкин, Владимир Бурмакин, Евгений Мельников, Руза Чарыев, популярный в Израиле - Гарик Зильберман. Затем – армия - с карандашом в руках. После переезда в Самару начал преподавать в художественной школе и на архитектурном отделении Строительного института. Был принят в Союз художников СССР. Но это были пути правильного рисунка – не себя обретенного в новом качестве здесь.

С 1990 года Вениамин Клецель проживает в Иерусалиме, иллюстрирует прозу Григория Кановича, стихи Зинаиды Палвановой, тесно сотрудничает с «Иерусалимским журналом», Иерусалимским театром "Тарантас". В книге «Иерусалимские картинки» художник вспоминает: «Еще до войны в маленьком украинском городке, где я рос, часто бывали пожары. Они приводили меня в восторг. Потом мне стало понятно, что это была бессознательная тяга к цвету, к живописи». Так оно и есть: Клецелю присущи театральная декоративность, фовистская яркость тонов, ощущение восточного многоцветья в Иерусалиме, в котором очертания домов и деревьев, порой, словно освобождаются от контурных ограничений и цвет, словно переливается с края облака – на холм - крышу дома - случайную фигуру и вновь возвращается к облаку. «В великом Иерусалиме рисую камни, холмы, евреев. Восторг переполняет меня!» – говорит художник. Это эмоциональная и тематическая сторона творчества Клецеля в Израиле, главное, как показывает уровень востребованности художника, она попадает в свое время – независимо от гипотетических размышлений теоретиков о том, каким должен быть современный художник.

Для тех, кому импонирует живопись Вениамина Клецеля, она узнаваема и без его подписи, – по стилю, выразительности эффектов, экспрессионистическому звучания цвета. Клецель работает ежедневно, пишет быстро, убежден, что "вдохновение приходит во время работы". Работаешь, и вдруг картина начинает светиться. И тогда яблоки – уже не просто яблоки – "наливные яблочки": желтые и зеленые, а есть с розово-красным румянцем по бокам. Солнечные зайчики, пригревшись на грушах, не желают с них спрыгивать. И любовно скользит взгляд художника по поверхности холста с натюрмортом: просто, чисто, без лукавства, и словно сам собою укладывается в композиционное равновесие всех деталей на столе с цветами в подбукетнике.

Значительное место в творчестве Клецеля занимают собирательные образы, запечатленные в портретах-типах и портретах-состояниях, как сосредоточенно-серьезных, так и решенных с юмором. К примеру, «Читающий Тору». Не в этот ли миг ты наедине с Всевышним? А где мысленно можно остаться наедине с собою? «В парикмахерской»: смотри на себя и не пеняй на зеркало. Или: возлюби себя самого... где, когда? В той же парикмахерской во время бритья ("Бреющийся")! Художник обозначает внешний событийный пласт, характер образа, художественный ритм: статичность, размеренность, само "сердцебиение", порыв.
Полны юмора и читаемых еврейских поговорок жанровых работы Клецеля. Решил костюм заказать – посмотри в каком портной ходит. Как работаешь – так и заработаешь. А вот и излюбленные застолья: любая рыба хороша – лишь бы гефилте фиш, вино вошло – тайное вышло... За жизнь! Лехаим! Здесь тебе и музыканты и танцующие. Воспринятый из литературных источников штетл Клецеля вечен в живописном долгоденствии художника. Впрочем, персонажи клецелевского штетла, может, и готовы умереть, но не от страха – от смеха. За жизнь! Лехаим!

А еще в Клецеле жив романтизм шестидесятника, прорывающийся бесстрашием римейков. Символичен "Портрет жены художника" – оперной певицы, Заслуженной артистки РСФСР Славы Бондаренко, в прошлом солистки Самарского театра оперы и балета. На голубом фоне, в белой широкополой шляпе и красном в моросящую полоску жилете и... библейские агатовые глаза... В самом ее облике читается нечто, идущее от достоинства грузинских цариц, точнее, - певиц...

И вновь вспоминаю о Пиросмани. Легендарный чекмень, он загадал недоступное трезвому человеку желание – «удивительное желание осторожно дотронуться до дрожащего горла Маргариты, когда она поет» (К. Паустовский).
Легок груз лет золота свадьбы за плечами иерусалимского Пиросмани. 50 лет Вениамин Клецель по жизни рядом с певуньей Славой и дарит миру, словно ей одной, свои ощущения красками, равными миллиону алых роз в сердце.

Выставка открыта до 8 июня.