Обратная дорога в Берлин

Отрывок из будущей книги

Ноябрь 1990 года
Москва - серая, неузнаваемая, черная и злая.
Мы в очереди возле посольств.
Мы в очереди возле обменного пункта, где получаем всего по 150 долларов на человека.

Мы в очередях на рынках, где тратим последние советские рубли, оставшиеся после оплаты за получение высшего образования.
За ремонт оставленных коммунальным службам бывших квартир.
Мы видим, как мимо маршируют по улицам колонны с жуткими знаменами.

Мы видим множество непонятно откуда-то взявшейся антисемитской литературы.
Желтые газетенки сплетничают о всемирном еврейском заговоре, фабрикуют вину евреев во всех бедах русского народа.
Мы видим ночные костры, возле которых согреваются толпы людей, ожидающие по две-три недели заверенные визы и билеты на отъезд.
Мы видим шариковых, которые вылезли из подворотни и, приняв человеческий облик, оскалились на людей, и, прежде всего, опять на евреев.

Переполненный аэропорт Шереметьево-2.
Среди отъезжающих греки, армяне, русские…
Но евреи и немцы покидают страну массово…
Везде люди, люди, люди.
Сидят, лежат.

Горы чемоданов, сумок, узлов, баулов.
Дети, старики, горы всяких курток.
Рядом сидящие пожилые люди разговаривают на немецком языке.
- О-о, майн гот, - поднимает вверх руки коренастый, светловолосый старик.
Мой отец враждебно смотрит на него и нарочито громко начинает разговаривать на идиш…
Не любил он немцев всю жизнь, потеряв родных во время войны и оставшись калекой после нее.
Не раз говорил, что были бы еще сотни фашистских дивизий, если бы Сталин всех "русских" немцев не отправил в глубокий тыл.
Так считал он, бывший фронтовик.
Так считали многие другие.
Раньше.

А сегодня мы слышим иное мнение.
Что нельзя было коллективно наказывать весь немецкий народ…
Что нельзя было так строить национальную политику, чтобы потом опасаться враждебных действий со стороны своих же граждан.
Но если натравливали друг на друга, выискивали врагов, тысячами расстреливали, гноили, что можно было ожидать?
Многие из несправедливо обиженных видели в наступающих силах вермахта избавление от жестокостей советской власти.
Тем более, "русские" немцы, у которых появилась возможность отомстить за все.
Проживая компактно, при соединении с фашистами, они представляли теперь огромную опасность для страны и сталинского правительства.

Враждебность немецкого населения не нужно было создавать, ее подпитывала сама… советская власть.
На сторону врага переходили и сотни тысяч русских, украинцев, белорусов, прибалтийцев, из них создавались целые армии. У многих был повод ненавидеть Советы. А у немцев, тем более…
Евреи страдали вместе со всеми, хотя советскую власть приняли, как маму родную, боролись за нее, поверили ей, а самое главное во что поверили - в равноправие всех народов…

А перед войной самых лучших из них… уничтожили в застенках НКВД.
Но в отличие от других, во время войны они не могли перейти на сторону врага.
Из двух зол выбирали меньшее зло...
А после Победы оставшихся евреев "заковали" в пятую графу…
Образно говоря, снова загнали в гетто, ограничив в правах и в возможностях.
Точно так же, как и "русских" немцев.
Только, если им мстили за злодеяния их единоверцев во время войны, то за что нужно было наказывать евреев, которые по количеству Героев Советского Союза оказались на… третьем месте в стране, находясь в меньшинстве по сравнению с другими национальностями?

Два народа - немецкий и еврейский - долгие десятилетия были самыми отверженными. И, несмотря ни на какие лозунги, пропагандистские кампании, они это чувствовали.
Поэтому, когда перестройка Горбачева открыла свободный выезд, первыми ринулись к выходу, естественно, евреи и "русские" немцы.
У "русских" немцев" на всей территории проживания были хоть какие-то возможности для развития национального очага.
Работали школы с преподаванием на немецком языке, выходили газеты. Был свой театр. Не забывали язык, традиции.
У евреев, которые не представляли для страны опасности во время войны, верой и правдой служили ей, было всего две газеты.
Одна, подконтрольная КГБ в Москве, другая просоветская - в Биробиджане.
Считанные синагоги...

Два разных народа, два совершенно диаметрально противоположных народа, вместе покидали страну.
Один из них был виновен в развязывании войны и в уничтожении 6 миллионов второго народа.
Вы скажете, при чем здесь "русские" немцы?

Но хорошо известно, что те из них, кого не успели депортировать в восточные районы СССР, оказавшись на оккупированной территории и получив статус "фольсдойче", служили в вермахте, в гестапо, участвовали в расстрелах евреев.
Почувствовав поражение в войне, "фольксдойче" вместе с коренными гитлеровцамиубегали в Германию.
И все же, позволю себе заметить, что лютая ненависть "русских" немцев подогревалась прежде всего лютой ненавистью к ним НКВД и всех враждебных советских указов по отношении к ним.

А евреев во все времена и все народы видели и, к сожалению, видят, козлами отпущения.
Сталин и Гитлер – всего лишь два одинаковых кровожадных тирана, которые виновны в смерти миллионов людей, натравливании народов друг против друга.
И если жертвами фашизма были евреи, то "русские" немцы стали жертвами сталинизма.
Конечно, совсем не в такой степени, даже не сравнишь.
Но сегодня становятся известными многие факты, о которых раньше умалчивали.
Про что … немного позже.

…Старая дорога для евреев и "русских" немцев заканчивалась в аэропорту Шереметьево.
А новая, новая дорога тоже начиналась здесь, когда одни массово улетали в Израиль, а вторые - в Берлин.
"Мы многое не знали про вас. Мы даже не представляли, сколько невзгод и лишений пришлось перенести вам, евреям. Книгу "От Михалина до Иерусалима", которую ты мне подарил, прочитало уже пять немецких семей. На очереди еще три семьи. Многие спрашивают о ней, интересуются.Тем, кто не знает русского языка, бабушки и дедушки, родители, ее читают и переводят.
Если для вас была долгая и тяжелая дорога в Иерусалим, то для нас в – Берлин", - пишет мне Вольдемар Шмидт, "русский" немец", с которым я познакомился нынешним летом в Чехии.

…Я помню, Вольдемар, как ты, случайно увидев мою книгу на столе, попросил ее прочитать.
Наутро, придя с повлажневшими глазами, протянул мне руку.
- Будто про себя читал, про своего отца.
Потом долгими вечерами ты рассказывал и рассказывал мне про себя, про свою семью, про жизнь "русских" немцев. Про то, как тысячами гибли в трудовой армии - в лесу, в шахтах. Про то, как во время комендатуры, жили в бараках, под охраной, хотя давно уже закончилась война.

Про все, что держал в памяти десятилетия, про все, что таил в себе, ты рассказывал мне, еврею.
И я принимал боль твоего сердца, как ты моего…
Я смотрел и смотрел в твои глаза и думал, а мог ли ты выстрелить в меня в сорок первом?
И сам себе отвечаю: мог!
Но сегодня мы с тобой, словно братья. А братья не стреляют один в одного…
Сегодня нет лучшего друга для Израиля, чем Германия.

На прощанье твоя жена Зинаида, яростная католичка, "русская" немка, тепло обнимая меня с женой, как сестра, все повторяла: " Береги вас Б-г, Береги, вас, Б-г", имея в виду и лично нас, и нашу страну Израиль.
Прошло несколько месяцев, я снова включаю запись наших разговоров.
Снова слушаю и слушаю тебя, Владимир, или, как тебя сейчас зовут, Вольдемар.
И, если раньше я словно видел дорогу евреев в Иерусалим, то теперь – немцев в Берлин.
Ты рассказывал мне про эту дорогу.

Рассказывал с надеждой, что я напишу про нее.
Я знаю, ты хочешь этого!
Хочешь, чтобы твои внуки, правнуки и внуки, правнуки тех, кто читает мою книгу в Германии, прочли книгу и про свою дорогу в Берлин.
Обратную дорогу из России, куда начали активно переезжать немцы из Германии после указа царицы Екатерины Второй: мастера военного и горного дела, землевладельцы, врачи…

Тогда и не подозревали, что менее, чем через два столетия Россия и Германия будут уничтожать друг друга, а "русские" немцы встанут, как говорят, между молотом и наковальней.
Вольдемар, я расскажу вам всем про обратную дорогу в Берлин!
Я расскажу про эту дорогу, Вольдемар!