Из книги "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями".

Марк Вчерушанский

«ПРОПУСКАТЬ СВОЮ РАБОТУ ЧЕРЕЗ “ЖИВОТ”»

Главное в искусстве – образ. Еще Микельанджело в одном из своих сонетов писал:

Творенье может пережить творца:
Творец уйдет, природой побежденный.
Однако образ, им запечатленный,
Веками будет согревать сердца.

Главное, что с тех пор по сути ничего не изменилось. И творимым образом жив художник.

Субъективная объективность

Актуальность современного израильского искусства определяется кураторами финансируемых выставок, статьями критиков, оценками модных художников, чьи имена вбиты в сознание зрителей повторяемостью, как сорта пива, которые вдруг стало всем необходимо запомнить. На фоне сложившейся ситуации кажется даже странным, что еще осталось нечто, заявляющее о русских корнях, эмоционально будоражащее спрятавшуюся где-то далеко за перегородками сердца душу. Такова живопись Марка Вчерушанского (род. в 1934 г.) – одного из тех, кто даже вошел как художник в культурную жизнь русско-израильского истеблишмента.
Персональные выставки Вчерушанского последних лет в «Бейт аманут» в Тель-Авиве, «Гихаль а-Тарбут» в Модиине, групповые в «Яд ле-Баним» (Ришон ле-Цион), Русском культурном центре (Тель-Авив), Иерусалимском культурном центре, в Музее «Тальпиот» Объединения профессиональных художников демонстрируют образец неизменного постоянства давно сложившимся творческим установкам художника, которые, оказывается, и не мешают быть современным. Между тем ретроспективные выставки таят, как правило, немало подводных камней, учитывая ярлыки, навешанные на русское искусство советского периода. Многие из работ на вернисаже создавались еще в 1980-е годы. Что ж, понятно. Уехали от соцреализма. Прибыли в соцмодернизм. Как жили все эти годы – вообще непонятно. Только всё настолько перепуталось, что перестали отличать истинное от неистинного. А в искусстве, как и в истории, прошлое нередко объясняет неоднозначность настоящего, помогает разобраться в будущем.
Категория истины в культуре – понятие субъективное. Но жизнь показывает, что прошедший серьезную школу в искусстве имеет больше шансов на выживание и созидание, чем демонстративный абстракт при отсутствии школы. При всей многогранности художественного дарования М. Вчерушанского его творчество – образец устойчивого мастерства психологического портрета и натурного пейзажа.

Психологический портрет

Портреты М. Вчерушанского эмоционально захватывают, как судьбы близких тебе людей.
Сам художник признается: «Все люди разные и неповторимые. Я люблю делать наброски, этюды с натуры – это быстрое, импрессионистическое выражение моего впечатления о человеке, которое потом складывается в образ, поэтому для меня портрет – это самое сложное, хотя и самое интересное. Для меня в портрете одновременно решается несколько задач: композиция, характер, цвет, пластика. Подчинить всё выражению создаваемого образа, его характерности, индивидуальности и сохранить при этом выразительность рисунка». Таковы портреты ученика Пети – одаренного, но замкнувшегося в себе юноши, рыжей зеленоглазой девчонки (так-таки и вытребовала для себя, бестия, еще один портрет за то, что учитель взял и нарисовал ее на уроке). А вот молодой солдат, чью судьбу уже порешила Вторая Ливанская война. И кажется, что застыло живое слово на устах черноволосой красотки-тайманки, и запечатлен навеки миловидный образ девушки, ставшей победительницей в конкурсе красоты. И кажется одной из героинь Достоевского женщина на сине-зеленой акварели...
Живопись М. Вчерушанского пронизана чистотой и прямодушием. Не случайно подавляющее число портретов – это портреты близких ему людей и многочисленных учеников, которых он обучал рисунку и живописи в школе VIZO France.
Работы составляют целостный визуально-ассоциативный ряд близких художнику людей, судьбы которых угадываются по психологическим деталям, композиционно организующим портрет как характер.
Они выписаны так, словно живут одновременно с вспыхнувшими воспоминаниями, самой манерой преподнесения напоминая о целых пластах русской культуры, оставшихся значимыми в истории живописи, и тем более в культуре репатриантов, говорящих по-русски. Впрочем, языку живописи акцент не страшен, если перед нами – произведение подлинного искусства.
М. Вчерушанский делает это пластично и столь художнически точно, что в какой-то момент ловишь себя на мысли, что художнику чужда импровизационность. Но это совсем не так! Задолго до выставки мне пришлось видеть в мастерской художника десятки зарисовок и этюдов этих самых работ. При этом конечный вариант столь убедителен, что кажется единственно верным.
Портреты, выполненные Марком Вчерушанским, напоминают об излюбленных чертах русского изобразительного искусства, стремившегося запечатлеть приметы, привычки, настроения, тип воспитания и особую чувствительность, сочетающуюся с доверчивостью и простотой. Потому и точен мазок художника, подобно берущей за душу мелодии, доведенной до последней точки, но не допускающей перехлеста.

Цитата как грань души

М. Вчерушанский не любит изображать похожие характеры. Помимо портретной несхожести, неповторимость найденного образа художник подчеркивает цитатой из области изобразительного искусства или просто истории культуры – внутри самой работы, как правило в качестве фона. Эта цитатность читается в висящем на стене карнавальном платье («Илана»), неоторванном листке календаря («Портрет жены художника Ю. Миллера»), в предметах, случайно оказавшихся рядом, стоящих на полу натянутых холстах и подрамниках, словно ожидающих своего мгновения. Это общий излюбленный принцип М. Вчерушанского. Но ярче всего он сказался в «Портрете жены Лилии» (120 х 100 см), запечатленной Вчерушанским в один из нелегких периодов жизни.
Задумчивая, потерянная в своей боли женщина с поникшей головой и застывшим взглядом стоит на фоне известного полотна Г. Климта с этакой роскошной блондинкой, с упоением закрывшей глаза и сладострастно задравшей пышные ножки. Радости и наслаждению жизнью Вчерушанский противопоставляет состояние другой женщины, закрытой от всего мира, но постигаемой художником так, что и тебе, смотрящему на портрет, зябко, как и той, что на холсте кутается в шаль с вишневыми маками, пылающими по черному полю...
Так цитатность М. Вчерушанского расширяет психологические грани образа, подчеркивая сиюминутность настроения или выступая контрапунктом к ассоциативному ряду воспоминаний.
С миром воспоминаний связаны и пейзажи М. Вчерушанского.
«Я не отношусь к тем, кто с пренебрежением относится к каким-либо жанрам, – говорит художник. – Помимо портретов пишу натюрморты, пейзажи, это не только меня по-своему волнует, но и позволяет всегда быть в форме, которая обязательно когда-нибудь “всплывет” в портрете. Я всё пишу на своем художественном языке. Всегда стремлюсь сделать так, как считаю лучше. Я никогда не чувствовал потребности поменять свой “язык” как способ выражения. Убежден, что если бы это желание у меня появилось, то без спора попробовал бы нечто иное. Для художника все языки хороши, если он ими владеет умело и профессионально».

Натурный пейзаж

Не потому ли камни древней Самарии М. Вчерушанского не давят, а оптически словно приподнимают тебя над суетностью мира, идентифицируя с покоем, который, образно говоря, «только снится». И чуть иная лирическая интонация читаема в лучах закатного солнца, рассеивающего свои серебряно-невесомые лучи над ворсистым пространством безоглядной степи, распевной, элегичной и воистину неповторимой в акварели. Это тоже портрет мира, но иной – лаконичный, умиротворяющий, без слепящего солнца, мудрый, истинный.
Это то, что подкупает эстетической естественностью. Пронизывающая неисчерпаемость натурного бытия открывается через эстетическую форму интимных взаимоотношений между образным восприятием художника и пространственно реальным миром. И всё без дорисовок и искусственных деталей, мешающих постижению целого. Таково всепобеждающее почитание художником реалий натурного пейзажа, передающееся зрителю!

«Пропустить работу через “живот”»

Марк Вчерушанский родился в 1934 году Киеве, здесь же окончил Республиканскую художественную школу имени Т. Шевченко, работал в Киевском товариществе художников. Потом – Москва, Суриковский государственный художественный институт, мастерская Д. Мочальского, после – аспирантура при Академии художеств СССР в творческой мастерской Г. Коржева. В течение многих лет вел учеников в Доме ученых в Москве, получал крупные государственные заказы.
Одна из лучших работ М. Вчерушанского этого периода – картина маслом «Передышка», сюжетно перекликающаяся с фильмом «А зори здесь тихие...». Ситуация обозначена предельно жестко, потрясая амплитудой контраста.
Две молодые девушки напряженно стоят в лесу у ведра с водой. Одна – та, что в юбке и гимнастерке, – к нам спиной. На правом плече – вдоль спины, сверху донизу – два автомата. Сапоги – на босу ногу, надеты наспех. В левой руке полотенце. И шинель на ветках, словно ширма от постороннего взгляда.
Другая – приготовилась к купанию меж боями в «военной баньке», что вся заключена в ведре воды. Тело обнажившейся девушки удивительно красиво. Оно сияет белизной в лесу. Так дышит свежестью не познавшая материнства грудь. Так великолепен изгиб четко очерченной талии. Так женственен овал округлых бедер. Так нежны руки, стройны ножки... И каждая частичка этого светящегося тела создана для любви...
Работа выполнена на одном дыхании – так, что «Передышка» на холсте не дает ни вздохнуть ни выдохнуть смотрящему.

Ах, война, что ж ты, подлая, сделала,
Вместо свадеб – разлуки и дым,
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестренкам своим.

Сапоги, ну куда от них денешься,
Да зеленые крылья погон,
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
Мы сведем с ними счеты потом.

Пусть болтают, что верить вам не во что,
Что идете войной наугад,
До свидания, девочки, девочки,
Постарайтесь вернуться назад...
(Булат Окуджава)

«Передышка» М. Вчерушанского словно сливается с текстом и лапидарной поступью музыки Б. Окуджавы в одно трагедийное звучание: «Что может быть аморальнее, если девушка на войне? Война – это то, что противно природе женщины. Это то, чего не должно быть! Это совсем не оптимистическая трагедия...».

Работа М. Вчерушанского «Передышка» была приобретена Академией художеств СССР и ныне находится в фондах Академии художеств России. У художника осталась лишь черно-белая фотография работы, сделанная им с полотна. Выполненная М. Вчерушанским копия погибла в пути на Землю Обетованную...

Нельзя не напомнить и еще об одной из лучших работ тех лет – облетевшей все уголки республик бывшего Советского Союза. Речь идет о картине маслом «Ожидание». Для этой работы художник сделал десятки портретов рыбаков и рыбачек, выезжая на тоню... Однако, изначально предполагая создать тематическую многофигурную композицию, художник написал нечто совсем иное...
Беременная рыбачка с рыбаком-мужем сидят на берегу моря, бескрайнюю гладь которого не окинуть взглядом. В чертах лица женщины – чистота и одухотворенность, художнически совершенен поворот головы. Правую руку, словно Мадонна, женщина приложила к животу, прислушиваясь к настойчиво стучащемуся малышу, который действительно вот-вот должен явиться, судя по отекшим ногам рыбачки и округлости ее фигуры. В белой ночной сорочке и косынке, аккуратно прибравшей рыжие пряди, женщина устремила взор в море, затихшее в ожидании чуда природы. Сидящий спиной рыбак, судя по описанному кругу движения руки, словно штопает сети. Но это не сети, а алый парус, готовый принять новую жизнь. Фигуратив М. Вчерушанского духовно взят на такой высокой ноте, что сравним разве что с прорывом к Ренессансу в те времена, когда в русском искусстве правил соцреализм. О работе М. Вчерушанского «Ожидание» было написано немало искусствоведческих статей, в частности Н. Томского и действительного члена Академии художеств П. Сысоева. А в 1972 году репродукция «Ожидания» была опубликована разворотом на страницах журнала «Огонек».
Откуда только ни приходили в «Огонек» восторженные письма с одним и тем же вопросом: «Как удалось создать такое?». И художник ответил: «Через “живот”. Для меня это святое – пропускать свою работу через “живот”». Остается только добавить, что этому принципу художник остался верен на протяжении всего творческого пути.

Росток

С 1976 года Марк Вчерушанский в Израиле, все эти годы преподавал изобразительное искусство в школе VIZO France. Жизнь и деятельность в деревне художников Са-Нур стала новым этапом его творчества, ныне он член Объединения профессиональных художников Израиля, участник многих групповых выставок объединения. Его работы известны в Израиле и за рубежом. В настоящее время он проживает Модиине. Среди его учеников – выпускники «Бецалель» и те, кто просто полюбил изобразительное искусство, которое научило видеть и вбирать в себя краски живого мира так, чтобы выплескивались потом на холсте, ставшие собственными.
М. Вчерушанский не склонен к помпезности или к так называемой «салонной живописи», его Муза в простоте, которая и есть красота подлинная – та, что с запахом голубых гор, ароматом трав, колосьев пшеницы и полевых цветов.
Вот так его дочь Нета однажды вошла в студию, распахнув стеклянную дверь, вошла утренней музой, впустив яркий, всепобеждающий свет и свежий, прозрачный воздух. И ворвалась в распахнутую дверь новая жизнь! И мастерская стала для М. Вчерушанского Вселенной. Взгляните, приготовлены новые холсты, и белый игрушечный медвежонок с красными ушками, уютно расположившийся в кресле, ожидает новых работ от своего художника, которому по мастерству и таланту дано подарить миру настоящее. Так и должно случиться, ведь вошла его Нета – «росток»!