Из книги "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями".

Леонид Зильбер, Мила Зильбер

ПРОДЛЕННОЕ МГНОВЕНЬЕ

Сон поэта

Это было в 2003 году на аукционе произведений искусства в Иерусалимском культурном центре. Это был первый из аукционов, на которых я побывала, – благотворительный. Русскоязычные художники принесли свои работы, чтобы деньги от продажи пошли в помощь одной из художниц – на операцию, которую не делают в Израиле. Я тогда плохо знала израильских художников, но впервые ощутила радость «цехового» чувства. Забегая вперед, скажу, что та художница и по сей день здравствует и творит на радость миру.
В этот день впервые в жизни я купила картину – графику «Сон Поэта» (тушь, 60 х 80 см), правда после аукциона. Подошла к незнакомому мне художнику, а как потом выяснилось, известному скульптору, глянула на него собачьими глазами, потому что влюбилась-таки, как поэт, в «Сон Поэта», а денег не хватало... И продал он мне свою работу 1970 года со словами: «В этот день грешно не продать». Подписал на обороте.
«Сон поэта» Леонида Зильбера и сейчас висит у меня на стене в зале. Удивительный фигуратив из 19 персонажей, подобный «Последнему дню Помпеи» – по масштабу трагедии, которая видится молодому человеку во сне. Флейтист. Девушка-скрипачка. Двуликий Янус. Влюбленные в последнем объятии. Ребенок прижался к матери. Работа выполнена черной тушью в манере классического рисунка. Но сама композиция построена так, что все герои словно запутались в театральном занавесе, скрученном в замысловатый жгут вокруг Поэта. А он, как роденовский «Мыслитель», не в силах разобраться в хаосе происходящего, но в этом хаосе – вечное движение бытия.
Работа Леонида Зильбера «Сон Поэта» выполнена в академической манере, облекающей романтическое представление в форму картины, построенной по канонам классицизма. Но в ней читается цельность единого движения как отказ от чего-то навязанно нормативного, восприятие мира как бесконечного процесса становления и разрушения, как острое, болезненное желание приблизиться к разгадке феномена смерти, к которой всегда подходит художник, но всегда решает в меру своей индивидуальности.
Трудно поверить, что работа «Сон Поэта» была выполнена Леонидом Зильбером в 1970-м году – в разгул соцреализма...
С каждым днем его работа у меня на стене мне нравилась всё более и более. Заложенная в ней пружина не отпускала. Ощущение внутренней связи с автором фигуратива становилась более очевидным. Я чувствовала, словно должна отдать ему свой творческий долг, как художник художнику – по своей особой цеховой принадлежности, как он отдавал свой долг в день, когда помогал той художнице, подписывая мне картину.
А долг, как известно, платежом красен.

«Малые формы» – большая биография

Работы Леонида Зильбера часто выставляются, а в галереях Baker street в Старом Яффо и «7+» в Нетании всегда имеются постоянные экспозиции его работ.
Любопытны его произведения из кованой меди «На корабле», «Бык», «Лошадь», «Девочка с птицей», «Моисей», «Семья». Выразительны отлитые из бронзы «Женщина со скрипкой», «Мужчина с мольбертом», «Ангел с трубой», «Художник», «Скульптор», «Арфистка», «Скрипачка», «Орфей», «Мать и дитя». Удивительны аллегории «Театр», «Музыка», «Танец», «Поэзия». Полны внутренней экспрессии выполненные в дереве «Черный ангел», «Женщина на стуле». Тематика подчеркнуто театральная. Не хочу предвосхищать ожиданий описательным рядом. Скажу лишь, что мир движим единственной мерой вещей – мерой Прекрасного. А главное, что во всем этом ощущается эстетический отбор, что ныне уже само по себе – уместный повод напомнить об историко-культурном месте Зильбера-скульптора в пластическом искусстве, когда за малой формой стоит большой художник.
Леонид Зильбер родился в Витебске в 1941 году. Закончил Академию искусств в Минске. До репатриации много выставлялся в Советском Союзе. Его скульптуры и сегодня возвышаются на портале Театра музыкальной комедии в Минске, украшают станции метро столицы Беларуси, напоминают о своем создателе в Драматическом театре в Гродно. Он – автор многочисленных архитектурных элементов – металлических ворот, оконных решеток, детских скульптур.
Л. Зильбер работает в камне, дереве, бронзе, стали, меди, латуни. Многие скульптурные композиции первоначально он прорабатывает в графике, иногда в акриле, масле, фреске.
В 1989 году он стал обладателем серебряной медали на Международной выставке скульптур в Москве.

Продленное мгновенье

Итак, Театр музкомедии в Минске (ныне Белорусский государственный музыкальный театр). В энциклопедии «Минск», изданной в 1983-м, приводится описание постройки: «Театр музыкальной комедии в Минске, 1981, архитекторы Оксана Ткачук, Владимир Тарновский (“Минскпроект”), скульптор Леонид Зильбер. Градостроительное положение здания в системе исторически сложившейся застройки определило его асимметричную композицию с равноценными фасадами. При строительстве в объем театра включено здание бывшего клуба тонкосуконного комбината, которое после реконструкции использовано для организации кассового и распределительного вестибюлей, фойе, гардеробов и служебных помещений. В пристроенном к нему новом объеме размещены амфитеатральный зал на 800 мест с развитой сценической группой помещений. Обращенный к площади Мясникова главный вход акцентирован парадным порталом со скульптурной группой “Музы” (скульптор Л. Зильбер)».
Но как же это мало по сравнению с тем, что мы видим!
На парадном портале театра возвышаются пять стройных женских фигур, облаченных в льющиеся одежды. Невесомо легкие, они словно колышутся от дуновения ветра. В руках Муз – атрибуты всех видов искусств: Поэзии, Музыки, Живописи, Театра и Танца. Пластическая композиция Л. Зильбера отличается утонченной романтической цельностью схваченного движения, подобного продленной мимолетности. Но именно в этом растянутом мгновении и запечатлено художническое представление о мире как о своей духовной инстанции.
Но есть еще одна счастливая случайность, по которой этот проект достался Леониду Зильберу. Скульптор вспоминает: «Сам факт, что театр проектировали без профильного московского института “Гипротеатр”, был чудом, хотя и объяснимым: москвичи предпочитали делать всё заново и с новыми материалами. До меня от проекта оформления театра музкомедии отказалось несколько скульпторов, и вот почему. Стены бывшего Дома культуры прядильного комбината были слабыми, и это обстоятельство диктовало задачи. То есть скульптуры должны были быть предельно легкими, поэтому литье, которое, здесь, конечно же, художественно просилось, категорически не подходило. Оставалась только кованая медь. К тому времени, то есть в 1975 году, у меня уже был достаточный опыт работы с кованой медью. Много выставочных работ. Потом, на Партизанском проспекте уже стояла моя композиция-аллегория “Наука”. И вот началась нервотрепка по согласованию эскиза и рабочей модели: горком партии, затем Министерство культуры, затем отдел пропаганды ЦК, руководство ЦК. Три месяца бумажной бюрократии! А потом ежемесячно все четыре года работы над скульптурами...».
Но какую немыслимую одухотворенность внесли «Музы» Леонида Зильбера в архитектуру здания! Эта крылатость – в неуловимом внутреннем ритме, в пластичности переходов движений, ощущаемых каждой из Муз друг у друга и запечатленных скульптором как продленная мимолетность...
А в парке, с обратной стороны театра, расположилась декоративная скульптурная композиция «Батлейка», также работы Леонида Зильбера. Перед нами – отлитые из бронзы персонажи балаганного ярмарочного театра кукол, выполненные в народной гротесковой манере. Леонид Зильбер вспоминает: «После монтажа муз началась работа над “Батлейкой”. Собирал материалы в архивах. Что же эта самая “Батлейка” должна включать? Кажется, выстроил-таки многофигурную композицию. И тут опять... бесконечная череда согласований! Один партийный умник на согласовании этак полусерьезно спрашивает: “А что, Антониха с кнутом – не партия ли это, терзающая народ в лице Антона с козой?”. Но шутки кончились, когда вскоре после установки работы мне позвонили друзья и сказали, что рабочие вырубают детали из моей композиции... Я приехал на место и увидел большое черное пятно на том месте, где был подсвечник с тремя свечами. Это было на левой дверце. Я написал возмущенное письмо в ЦК и сказал всё, что я о них думаю. Через некоторое время меня пригласили к главному архитектору города. Но когда я вошел в кабинет, то меня ожидал не главный архитектор, а совсем другой человек. Ему было поручено провести со мной разъяснительную беседу. Так вот он сказал, что там, наверху, меня очень уважают, но я должен понимать, что идет напряженная идеологическая борьба, и мы должны быть бдительными. Он достал из ящика толстый альбом, в котором были фотографии моей “Батлейки” и многих архитектурных объектов других очень известных архитекторов. Потом он начал мне пояснять, что в каждом из них был какой-нибудь элемент, который вызывал подозрение у партийных идеологов. Я не верил своим глазам и ушам! “Вам бы в инквизиции работать”, – сказал я и ушел. Этот разговор жизнь мне, конечно, не облегчил, а наоборот, создал в будущем много проблем. Но в тот день я неожиданно для себя понял, почему скульпторы так неохотно брались за работу над парковой скульптурой».
В этой связи нельзя не заметить, что парковая скульптура Л. Зильбера обладает очень важным качеством – естественно вписываются в природный ландшафт, словно отлитые им формы – живые существа, но в какой-то момент вдруг замершие по мановению руки скульптора... Не случайно некоторые из нынешних заказов Л. Зильбера связаны именно с парковой скульптурой.
Не прошел даром и опыт «Батлейки» – в создании стилизованных народных персонажей в скульптурах малой формы, но разработанных на материале еврейских традиций. Таковы композиции «Местечко», «Клезмеры» (из трех скульптур), «Мужик с рыбой», «Мужик с петухом», «Мужик с козой» и др.

Мила Зильбер – жена, друг, художник

Можно еще очень много говорить о Зильбере-скульпторе, но нельзя не отметить, что во многом как художник он состоялся благодаря тому, что рядом с ним был другой художник – беззаветно любящая жена и верный друг Мила Зильбер. Мила всегда поддерживала творческие искания своего мужа и в жизни сокращала их путь к воплощению.
Мила Зильбер родилась в Витебске в 1948 году. Закончила Академию искусств в Минске. До репатриации много выставлялась в Советском Союзе.
Я познакомилась с Милой Зильбер на выставке санурцев в Кнессете в 2006 году. Там была представлена ее живопись – натюрморты и кувшины с цветами у окна. Потом ее цветы вошли в экспозицию санурцев и почти год висели в Русской библиотеке в Иерусалиме, подкупая искренностью и еще тем, что ведет всех нас в Русскую библиотеку. И эмоциональная связь словно продолжалась. Мила Зильбер – интересная художница, хотя и не так часто балует зрителя персональными выставками. Впрочем, в галерее «7+» в Нетании ее живопись можно увидеть в постоянной экспозиции. Напомню, что она же – автор крупных монументальных работ, например, декоративного панно в 36 квадратный метров.
Некоторое время Мила Зильбер сотрудничала с театром «Гешер», изготавливая театральные аксессуары, цветы, камины, карнавальные маски, старинную утварь в стиле 17–18 века для спектаклей. Главное, чтобы ничего не билось! И в мастерской художницы в Нетании стоит один такой «гешеровский» кувшин, оклеенный мешковиной.
Мила Зильбер – автор архитектурных элементов и декоративной скульптуры. Трогательны и лиричны созданные ею фигуры животных.
Всевышний ниспослал людям Природу и ее обитателей как грань радости жизни через сказки Попугая Ары и Оранжевой Мартышки, легенды Льва с Небесной Гривой и истории Синей Оливы – необъятной, разросшейся и прорастающей Голубыми Побегами. И на ветвях этой необыкновенной Синей Оливы, как игрушки, примостились Разноцветные Птахи. Дерево такое (3 метра), что можно примоститься в разветвлениях его ствола, как в дупле. А потом встать и дотянуться до этих Птиц Желаний. А Премудрый Уж, что мерно продолжает свой путь по кроне Синей Оливы, тихо подскажет, какая из них твоя...

В 1991 году семья Зильберов репатриировалась в Израиль. Мила и Леонид – члены Объединения профессиональных художников Израиля, Объединения художников и скульпторов Израиля «7+», Союза художников России, участники многочисленных скульптурных биеннале, проводимых ежегодно в деревне художников Эйн-Ход во время фестивалей «Золотой теленок».

Пластика будущего

Весной 2008 года Леонид Зильбер создает монумент, посвященный памяти Александра Бунимовича – солдата-танкиста, погибшего во Второй Ливанской войне. Памятник установлен в новом спортивном парке Нетании, ныне названном в честь Александра Бунимовича.
Отлитая Леонидом Зильбером скульптура представляет собой трехметровую композицию в бронзе, состоящую из двух сферообразных треугольников, один из которых направлен вверх, другой смотрит вниз, но они связаны пятью струнами в единое целое, как символ добра и зла, мира и войны, взлета и падения. В этих формах есть отверстия – пробоины, вносящие драматизм в саму композицию монумента. Но воздух, пронизывающий скульптуру, делает ее единым целым с окружающей средой, точнее, пространством, в котором силой искусства дано напомнить человеку о человеке...
А я мысленно возвращаюсь к тому дню, когда Леонид Зильбер подписал мне свой «Сон поэта». Тогда я и не знала, что его скульптуры есть в Третьяковской картинной галерее, в Музее современных искусств в Минске, востребованы коллекционерами Европы, Соединенных Штатов, России, Голландии. Не знала, что в городе на берегу Средиземного моря будет возведен мемориал его работы, что и я буду приглашена на открытие памятника русскоязычному парнишке из Нетании, чью жизнь оборвала война.
Скульптор сидел на торжественной церемонии в парке, а рядом с ним – та самая художница, для чьей операции за рубежом в день нашего знакомства собирались средства в Иерусалиме на Гилель, 27.
Это была Мила Зильбер. Она сияла гордостью за мужа. Алый платок, театрально повязанный поверх ее волос, был виден отовсюду. Он горел, как продленное мгновенье, по которому угадывается цвет яркости жизни.