РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ЭХО
Литературные проекты
Т.О. «LYRA» (ШТУТГАРТ)
Проза
Поэзия
Публицистика
Дар с Земли Обетованной
Драматургия
Спасибо Вам, тренер
Литературоведение
КИММЕРИЯ Максимилиана ВОЛОШИНА
Литературная критика
Новости литературы
Конкурсы, творческие вечера, встречи
100-летие со дня рождения Григория Окуня

Литературные анонсы

Опросы

Работает ли система вопросов?
0% нет не работает
100% работает, но плохо
0% хорошо работает
0% затрудняюсь ответит, не голосовал

Из книги "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями".

Публицистика Галина Подольская

Борис Караванов

Алтарь двух родин

Город дворцов и туманов

Петербургских пейзажей Бориса Караванова не было на выставке, проходившей 8 мая 2002 г. в муниципалитете города Хайфы и посвященной 300-летию Санкт-Петербурга. А жаль, они могли бы украсить любую экспозицию, как сегодня – персональную выставку художника «Прикосновение к реальности» в выставочном зале «Театрона Ирушалаим» (2–24 января 2005 г.), где представлено около пятидесяти его работ.

В знойной столице Израиля на какой-то момент вдруг оказываешься в «северной столице» России. Непокорная глава Александрийского столпа, сияющий купол Исаакиевского собора, царственные колоннады Зимнего дворца, Летний сад, Фонтанка, набережная у дома Блока, очертания Петропавловской крепости... Город архитектурных памятников, овеянный дыханием исторических событий, город белых ночей и кораблей на Неве, «опаляя» своим великолепием и живой одухотворенностью, вызывал в памяти давно забытые строки:

Задумчиво столбы дворцов немых
По берегам теснилися, как тени,
И в пене вод гранитных крылец их
Купалися широкие ступени...

М. Лермонтов

Таково впечатление от гипнотизирующего величия града, омытого Невой, кисти Бориса Караванова.

«Для меня жанр и сюжет значения не имеют. Можно хорошо написать яблоко и чудовищно изобразить обнаженную женщину. Главный вопрос в искусстве: как», – считает художник. Картины Б. Караванова, представленные в «Театроне

Ирушалаим», стали для меня немногословным, но впечатляющим ответом художника.

Борис Караванов – мастер контрапункта – открытый, внутренне цельный. У него внешне традиционная, но очень гармоничная, своеобразная техника, соответствующая неторопливой соразмеренности и духовной уравновешенности личности самого художника.

Самоутверждение

Борис Караванов закончил Белорусскую государственную политехническую академию (БГПА) как архитектор. Учился живописи в мастерской-студии проф. А. В. Барановского. Преподавал архитектуру, рисунок и историю искусств на архитектурном факультете БГПА и живопись в художественной школе г. Минска. Член Союза художников Республики Беларусь (1994). Принимал участие в 12 групповых выставках в галереях и художественных центрах Минска (1975–1995) и Москвы (1979). Его работы находятся в Могилевском художественном музее имени П. В. Масленникова. Иначе говоря, еще до репатриации Б. Караванов сложился как художник.

С 1994 года живет в Израиле, в Ариэле со всей своей «архитектурно-художественной» семьей: жена Элла – архитектор, старшая дочь закончила Академию художеств «Бецалель» – дизайнер, младшая учится на архитектора. На протяжении всех этих лет – сначала в Рамат-Гане, теперь в Ариэле – ведет художественную студию для детей, молодежи и взрослых по классам рисунка, живописи, архитектуры, декоративного и графического дизайна. Более десятка подготовленных им ребят уже закончили или учатся в художественных и архитектурных учебных заведениях. С 1996 года – член Союза художников и скульпторов Израиля. С 2003-го – член Объединения профессиональных художников Израиля.

С 1996 по 2004 гг. Б. Каравановым было проведено 8 персональных выставок в центрах искусств и галереях Тель-Авива, Рамат-Гана, Ришон ле-Циона, Раананы, художник принял участие в 17 групповых выставках в Иерусалиме, ТельАвиве, Ашдоде и других городах Израиля. Не так давно картины Бориса Караванова экспонировались в Кнессете на выставке «Моя страна – моя любовь» Объединения профессиональных художников Израиля. Одна из работ Б. Караванова находится в иерусалимском Музее природы в экспозиции «Пейзаж Израиля».


«Лоскутное одеяло» и русское «самоедство»

Как известно, природа, сама по себе обладая особым очарованием, глубиной, многомерностью, оказывает сильное воздействие на душу художника. В живописи Б. Караванова это нашло выражение в пейзаже – наиболее демократичном для широкого зрителя жанре.

Его пейзаж, внешне произвольный, кажется знакомым по нашим воспоминаниям, которые художник активизирует уровнем целостности и гармоничности созданного образа. Эта особая настроенность художника на богатство красок сродни «лоскутному одеялу» климатических зон Израиля. Вот они – наши пейзажи: вздыбленные и ровные, закрытые или открытые, естественные, простые и сложные. Палево-терракотовые «ожоги» Ариэля, дождливые полутона Иерусалима, синие горы Самарии, необузданно распустившийся миндаль, васильково-фиолетовые дали, перламутровые переливы волн. Взгляд притягивается светящимся морем, уходящим в небо, но нежно прижимающимся к набережной старого Яффо... Такова художественная согласованность гаммы красок земли, неба и воды – неистощимая жизнь в восприятии Б. Караванова.

– Почему пейзаж один из ваших любимых жанров и насколько он современен сегодня как жанр? – Для меня пейзаж действительно один из любимых и даже «ответственных» жанров. У Исаака Бабеля в рассказе «Пробуждение» есть слова, которые внутренне я соотношу с собой: «И ты осмеливаешься писать? Человек, не живущий в природе, как живет камень или животное, не напишет за свою жизнь двух стоящих строк». Так и я каждый раз, обращаясь к пейзажу, думаю: «И ты осмеливаешься писать?». И всё равно «осмеливаюсь»... Хорошо написанный пейзаж всегда современен. Когда смотришь на пейзажи Левитана, Поленова или на «Вид Толедо» Эль Греко – не думаешь о том, современны ли они.

– А почему вы реалист?

– Фигуративная живопись мне просто ближе. И еще потому, наверное, что получил архитектурное образование. В архитектуре, конечно, важны абстрактные формы, там я их люблю и понимаю. Но в живописи волнует и привлекает совсем другое. Для меня в живописи главное – живопись, и неважно в каких формах – абстрактных или реалистических.

– Почему так много работ «записано» или уничтожено вами? Опять «русское самоедство»?

– Убежден, что главное не количество, а качество. Есть в истории искусства множество примеров. Гоббема написал в четыре раза меньше работ, чем его великий современник Рейсдаль, создавший более 700 картин. Разве Гоббема менее значимый? А Вермеер Дельфский написал менее 40 картин за всю жизнь. Но каких! Серебряный Яффо

Яффо, старый Яффо... Он настолько древен, что его реальная история в какой-то момент вдруг начинает отступать («Яффо. Вечер», 1998; «Ступени Яффо», 2004). Что-то забывается, что-то додумывается, интерпретируется и вдруг сливается с тобой и всем происходящим вокруг тебя. И тогда уже ты сам переходишь в художественное измерение города, неся в себе его магию. Яффо Б. Караванова – в измерении покоя и ритмически серебрящегося света, не меркнущего даже ночью. Художник оптически приближает передний план, словно «выбрасывая» полотно ступеней к твоим глазам и позволяя войти в свой город света, в саму текстуру холста. И от этого «сопричастия» ощущаешь какое-то внутреннее волнение и чувство уравновешенности одновременно. Такова атмосфера светящейся души Яффо в живописи Б. Караванова.

– Значительная часть представленных на выставке работ – городские пейзажи с указанием конкретных городов и мест, иногда даже улиц. Есть ли среди них приоритетные или вам всё равно, какой город рисовать?

– В моей жизни есть несколько важных городов, которые я всегда рисовал и рисую: в России – Ленинград, в котором я долгое время жил (мама из Ленинграда) и куда ездил на протяжении всей жизни до репатриации, Ростов Великий, в котором я полгода работал, Минск. В Израиле – Иерусалим, Старый Яффо, который я люблю писать. Вот у поэта Михаила Зива есть «карамельный Яффо» – это очень верно, но я ищу свою точку художественного видения. Плохих мест нет, есть плохие художники.

– Вы рисуете по памяти или с фотографий?

– С натуры и по памяти, хотя фотографии нередко подсказывают неожиданный ракурс, становясь подготовительным звеном в рождении образа. Для меня главное в искусстве – образность. Образ как результат наблюдений и обобщений. Иначе – невозможно, безжизненно получается. Сейчас любят такие определения применительно к искусству, как «любопытно», «забавно». Не воспринимаю я этого, надоело... Слушал как-то интервью с Сергеем Юрским: «В искусстве есть интересное, а есть истинное (!). Меня привлекает истинное и... милостивое». И неважно, каким путем к этому приходишь – используя фото, рисуя по памяти или с натуры, хотя предпочитаю я всетаки – с натуры.

«Каменная» легенда

Тема древней Самарии занимает в творчестве Б. Караванова одно из ведущих мест и наиболее широко представлена на настоящей выставке. Насыщенные серебром, отливают на солнце «Камни Шомрона» («Шомронский цикл»). Почему «камни»? Не потому ли, что камни – символ прочности и надежности бытия, противоположность песку и пыли, основа созидания и примирения с собой, отдохновение и моление одновременно. Человечество сложило немало «каменных» легенд. Они – как свидетели истории и одновременно живые существа. Во всем мире где-нибудь ктонибудь и когда-нибудь непременно «окаменел». Словно вечность и сновидение, хранит эти тайны безмолвие камней. Кисть художника запечатлела динамику художественного движения их формы.

«Камни Шомрона» (2004) Б. Караванова – как согласие мира, вернувшегося к изначальности бытия, будто каждый из них – краеугольный.

– Насколько актуально быть пейзажистом сегодня?

– Для меня это лишний вопрос. Каждый видит в меру собственного эстетического воспитания и сложившегося представления о том, что желает увидеть.

– Что вы хотите донести своему зрителю?

– Красоту. Свет. Цвет. Живопись, одним словом. С другой стороны, искусство цели не имеет. Оно не дает ответа на вопрос, для чего ты пишешь. Оно лишь помогает жить тому, кто его чувствует и воспринимает, оно «иллюминирует» душу.

Наверное, Борис Караванов прав. Смотрю и не могу отвести глаз от его «Грушевого дерева в Самарии». Словно само собой, без пророчеств и чаяний, оно расцвело на развилке слепых путей – алтарь жизни в каменной пустыне...

Свет милостивый

В одной из наших бесед Борис Караванов заметил: «Для меня сюжет не главное. Нужно увидеть необычное в самых простых вещах. Важно уметь видеть».

Тот факт, что выставка Б. Караванова проходит в галерее «Матусевич-Кравиц» (Бен-Иегуда, 45), совсем не случаен. Когда в 1994 году художник репатриировался в Израиль, первым человеком, который поддержал его, был Михаил Матусевич. Он предоставил новоиспеченному олиму стену своей малюсенькой галереи в Тель-Авиве и пригласил на эту выставку своего давнего друга – искусствоведа Григория Островского, который в свою очередь откликнулся теплой статьей, отметив дарование Б. Караванова в статье «В согласии с природой» («Вести» от 28.07.1999). Г. Островский писал: «Он ищет и находит изначально заложенное в пейзажных мотивах лирическое начало, возможность не столько их бесстрастной фиксации, сколько личностного высказывания в цвете, линиях, пластике... За каждой картиной Бориса Караванова угадывается скрытый пласт интимных переживаний, чувств и надежд, радости свершений и горести разочарований».

На сегодняшний день на счету художника уже более десятка персональных выставок и участие в многочисленных групповых вернисажах, а также не одна статья Островского. Но настоящая выставка посвящена памяти Михаила Матусевича и Григория Островского, ушедших из жизни этой осенью, осенью 2007-го...

Около 30 работ, представленных на выставке, относятся к последнему десятилетию деятельности художника. Это натюрморты – с рыбой, гранатами, музыкальными инструментами, в частности со скрипкой и трубами. Это пейзажи, среди которых особая роль принадлежит древней Самарии с ее красноречивыми камнями. И ведущая тема экспозиции – городской пейзаж.

В жизни Б. Караванова оказалось несколько биографически значимых городов. СанктПетербург, точнее Ленинград, – город, в котором он долгое время жил и куда постоянно ездил до репатриации. Ростов Великий, где проработал полгода. И столица Беларуси.

В Израиле художник не раз писал Иерусалим, однако городом образного мышления Б. Караванова стал Старый Яффо, художественно вместивший всё. Именно в Яффо он настойчиво ездит рисовать с натуры. Это те места, которые когдато открыл ему М. Матусевич, но прочувствованные В. Каравановым как собственные натурнофантазийные ракурсы – такие, что, кажется, одной жизни на них не хватит. Яффо – город на изломе серебряной волны, где легенды и история слились в замысловатую цепь, отшлифованную дыханием моря. Яффо, где воздух мокрый и с отсветом просини, а еще – с запахом рыбы, что не выветривается даже в завертях налетающего
и улетающего прибрежного ветра. Его помнишь обонянием, которое уже потом добавляет завершающий «мазок» к визуальному образу или вдруг заставляет отказаться от суетности почти сложившейся работы.

«Для меня Яффо, – признается художник, – союз неба, воды и камня. Главное – образность. Образ как результат наблюдений в природе. Иначе – невозможно, безжизненно. Образ… он как муза – милостиво слетает с натуры...».

И действительно, Яффо Б. Караванова полон настроения и психологических метаморфоз. Он весь из световых переходов, в которых реальное бытие, как художественная композиция, движется по уступам древности в вечер милостивый. Что-то забывается, уплывает. Что-то додумывается, интерпретируется и вдруг сливается с тобой и всем происходящим вокруг тебя, но в измерении, заданном художником, подчинившем тебя своей магии.

В мареве моря, окутанный пеной махровой,
Город семитский заснул на портовых цепях.
Слушают кнехты морское соленое слово,
Что, словно рыба, трепещет в ловецких сетях.

А на холсте серебрятся художника краски:
Плещутся волны, волшебен прибой-не-прибой...
Движутся волны, ластяся светящейся лаской...
Зоркий маяк, как стрела, вверен Яффо судьбой.

(«Дактили моря»)

Таков раскачиваемый волнами прибрежный город в ритмически перепончатом свете, пронизывающем визуальные отъезды и наезды, психологически значимые для художественного полотна. Художник оптически сжимает движение ступеней Яффо, позволяя мысленно войти в него, словно в текстуру холста, плотную и рельефную, когда масляной краски так много, что она, кажется, висит на поверхности и эмоционально обволакивает тебя. А иногда, наоборот, искусственно удлиняет этот путь, как в недостижимую мечту, уже ставшую твоей. От ощущения возможности этой сопричастности чувствуешь волнение, переходящее в равновесие, как милость, даруемую свыше. Такова атмосфера живой души художника, поселившейся в Яффо.
 

ФИО*:
email*:
Отзыв*:
Код*

Связь с редакцией:
Мейл: acaneli@mail.ru
Тел: 054-4402571,
972-54-4402571

Литературные события

Литературная мозаика

Литературная жизнь

Литературные анонсы

  • Внимание! Прием заявок на Седьмой международный конкурс русской поэзии имени Владимира Добина с 1 февраля по 1 сентября 2012 года. 

  • Дорогие друзья! Приглашаем вас принять участие во Втором международном конкурсе малой прозы имени Авраама Файнберга. Подробности на сайте. 

  • Афиша Израиля. Продажа билетов на концерты и спектакли
    http://teatron.net/ 

Официальный сайт израильского литературного журнала "Русское литературное эхо"

При цитировании материалов ссылка на сайт обязательна.