ЧЕРЕЗ НЕ МОГУ… СЛАВНЫЕ ЖИЗНЬ И ПОСЛЕЖИЗНИЕ АВРААМА ФАЙНБЕРГА.

ЧЕРЕЗ НЕ МОГУ… СЛАВНЫЕ ЖИЗНЬ И ПОСЛЕЖИЗНИЕ
АВРААМА ФАЙНБЕРГА.

Памятный литературно-психологический этюд

Михаэль Ярославский,
доктор психологических наук, профессор.

Дорогой дружище,
Жрец духовной пищи,
Блеском слов не нищий,
Милый Михаэль!
Пусть вздымает лавой
Мировая слава
Строк твоих ораву
Миллион недель!
Авраам Файнберг к 85-летию М.Ярославского 13 февраля 2005 г.

Почему мне сегодня так неимоверно трудно писать об Аврааме Файнберге? Потому, что уже в первый же день его неожиданной для меня кончины, когда у свежевырытой для него могилы, в окружении всех его родных, ближайших друзей и коллег, я обратился к нему от имени всех, то при этом осязал его живым! И сейчас, когда я пишу эти строки, тот же духовно и физически близкий мне дух - образ и, как всегда, неравнодушный, действенный, словно готовый меня в чём-то наставить, тактично сообщить мне нечто чрезвычайно важное для моей жизни, а может быть и утешить… Ведь не случайно уже первые слова в первой моей статье о ФАЙНБЕРГЕ - «Пророка огненное сердце» (1998) были о том, что его поэзия «возможно, обладает какими-то волшебными свойствами утешить боль, помогает поверить в несбыточное, в холод - согреет, в жару - овеет прохладой (о книгах «Формула счастья», 1995 г. и «Еврейское сердце», 1997 г.). Но почему именно такое начало? Видимо, в ту минуту мелькнула у меня впервые мысль, интуитивно, о величии Файнберга. По прочтении книги «Формула счастья» мне как-то сама собой пришла мысль о причине её магнетической притягательности: А.Файнберг не спрашивает у читателя позволения войти в его дом: он в полной уверенности, что читатель его друг. Свойство этого писателя - вплотную, участливо и глубоко заинтересованно сближаться с читателем, который и ждёт его как своего раввина, сопричастного к его повседневной жизни, с её радостями и горестями, мечтами, верой и, конечно, надеждами».
И, во-вторых, учитывая первое, в конце данной статьи я позволил себе обратиться ко всем и к каждому:
«Если вам близки Добро, Честь, Надежда и Красота - читайте Файнберга.
Если вас манят дороги открытий и восхождений - читайте Файнберга.
Если вы глубоко чувствуете значимость для вас семейного уюта или стремитесь к нему - читайте Файнберга.
Если, наконец, рассчитываете просто найти в поэте хорошего Советчика и Друга - читайте Файнберга!»
Последовав моему призыву, читая лирику и эпос, и вообще всё, включая научные труды, публицистику, оценки работ коллег по редколлегии журналов «Русское литературное эхо», «Мысль», «Наука», интервью, лекции, непредубежденный честный Читатель Файнберга глубоко прочувствует и переживёт вместе с этим великим художником, искусствоведом, учёным, широко эрудированным не только в теории и её прикладных техниках, но и во всём информационном поле своего специализированного знания: в его прошлом, настоящем и перспективных линиях; во всём его творчестве - художественно-поэтическом, графическом, живописном, научно-публицистическом, психолого-педагогическом – всё это в гениальных пророческих отблесках света и добра - предельно обобщённо представлено в книгах «Душа поэта» и двухтомнике (в соавторстве с Ольгой Файнберг) «Душ золотые россыпи». Начало этих проблесков я солидарно мысленно переживал, когда писал о лейтмотиве «Формулы счастья» - «о необходимости единения всех людей планеты, без различия рас, национальностей, сословий, вероисповеданий и т.п, необходимости всем нам «жить в мире, наслаждаться семьёй, детьми, здоровьем, спортивными играми, футболом, шахматами (см. фото Авраам и я дома у меня за шахматным столом («Зеркало мнений», Тель-Авив, 2001, с.25).
Ещё одна, связанная с предыдущей, особенность сборника «Формула счастья» - мотив-тема нерукотворного памятника, продолженная в «Еврейском сердце», -преемственность смелого вызова потомкам, брошенного Горацием в его «Exegi», принятого многим именитыми поэтами всех стран света прошедших веков. Файнберг включается в эту эстафету благородно, по-рыцарски: с одной стороны, испытывает вполне объяснимое чувство гордости за признание людьми выпавшей на его долю миссии поэта-пророка и при этом с чисто еврейским юмором комментирует свои имя и фамилию («Сделай имя делами своими»); с другой стороны, он не противопоставляет себя в славе никому, даже самому незнаменитому, лишь бы тот своим честным и вдохновенным трудом оставил после себя добрый след:

И будь велик ты или мал,
Сквозь боль утрат и гром побед,
Борись за светлый идеал,
Спеши оставить добрый след.
(Стихотворение «Добрый след»,1993 г.).

На одном дыхании в книге «Еврейское сердце» с предисловием Анатолия Алексина была прочитана мной нечеловечески выразительная поэма «Евреи», справедливо представленная автором как «Эпос нового времени». В ней воплощён многогранный гений и огонь сердца поэта, мечтавшего вырвать своё сердце из груди, подобно Данко, и озарять им путь человечеству к Счастью. Читая его творения, ощущаешь, что излучения этого творения дарят и тебе лично какие-то лучезарные частицы. Этими же лучами, словно рентгеном, поэт просвечивает всё прошлое, историю евреев и трассирующими частицами пересекает орбиты будущего. Всё здесь значимо, явно и символично. Всё писано для глубоких раздумий и для наслаждения прекрасным. Именно потому мне всегда прежде было легко писать о Файнберге и всём его творчестве. Писал я, наслаждаясь этой мастерской, изумительно стройной, магически своеобразной и убедительной своеобычностью; самого меня это мобилизовало писать предельно концентрированно - писал я медленно, по многу раз перечеркивая и вычёркивая в черновиках лишнее. И в эту минуту пишу так же концентрированно, но боюсь! Боюсь, как бы не изречь какую-нибудь пошлость… Знаю, что умею писать, но в этом своём Слове о Файнберге склоняюсь перед ним как перед своим учителем.
Аврааму Файнбергу в его автобиографическом творении «Еврейские гены» (1998) удалось стереть грань между великим и малым, сложным и простым, как это сделал в философии математик Г.В.Лейбниц. Так, в своеобразной величественной панораме обороны Ленинграда и трагедии блокады находится место и фигурке 11- летнего Авраама, его впечатлениям от происходящего, - невольно сравниваешь это с исторической диорамой Крымской войны 1853-54гг., в которой в дыму и пламени, наряду с многочисленными деталями, где-то на горизонте маячит фигурка участника сражения юного Л. Н. Толстого.
Рельефность, выпуклое слияние личного и общественного типичны для файнберговской панорамы.
Чем-то автор напоминает ещё и старателя-добытчика, промышляющего просеиванием золотоносного песка. Огромным писательским трудом, «в грамм добыча, в год труды» (В.Маяковский), открывает он своё Эльдорадо, порой находя крупные самородки творческих удач, иногда просеивая через драгу при этом «тяжёлый песок» еврейских погромов и трагедий семей Файнбергов и Хайкинсонов, тяжких хворей, дистрофий и преодолеваемой слепоты.
Если в эпосе «Евреи» Файнберг обнаружил талант зодчего в возведении стихотворных небоскрёбов, то созданное им в «Еврейских генах» следует отнести к образцу храмового сооружения, в просторных помещениях которого много пронзительного света, воздуха, исходящих откуда-то, словно от звуков вибрирующей Эоловой арфы, мелодий Веры, Надежды и Любви на стихи автора.
Не стану перечислять всех особенностей этого произведения (см. мой литературно-психологический этюд «Блистательная проза», «Зеркало мнений», 2001). Колоссальность океана разнородных атомов и молекул произведения грандиозно объединяется изобретенным автором инструментом панорамирования, им является линза-окуляр - литературная пара Авраам-Ольга. Манипулируя этим окуляром, то увеличивая, то уменьшая фокусное расстояние, меняя угол обзора, придавая объектам съёмки различные ракурсы, автор создаёт динамические живые картины и давно прошедшего, и недавнего, и настоящего, и проекты будущего. Именно благодаря изобретённому автором бинарному окуляру – линзе все факты становятся голографически выпуклыми и значительными, кристаллизуются как художественные, через впечатления героев преодолевая опасность примитивизма и натурализма.
Порой писатель напоминает летописца-хроникёра, который прочерчивает - то жирным пунктиром, то стрелками - движения лет, десятилетий, события, связанные с историческими именами и личными встречами героев, с историческими лицами.
Центральными же героями, конечно же, являются автор и его подруга, которые не просто полюбили друг друга, но их судьбы сошлись, счастливо венчанные обручальными кольцами. Случилось то, что должно было случиться, ведь герои наши оказались полностью совместимы во всех отношениях - и генетически, и физиологически, и духовно.
В каком искусстве мы меньше всего преуспели? В живописи? В архитектуре? Может быть, в ремёслах или поэзии? Не угадаете. Есть ещё искусство ЖИТЬ! (Джон Милль, Альфред Уайтхед, Эрих Фромм и др.). Авраам настоящий гроссмейстер в этом искусстве!
В единении с Ольгой они создали такое новое КОЛЕНО Файнбергов в связи с взрослением троих детей и шестерых внуков, оказавшихся способными создать свои семьи с дополнительным ответвлением, «подкреплением» родственников. Считаю эту замечательную семью, о чём уже писал, главным достижением славных жизни и послежизния Авраама в его союзе с Ольгой.
Круиз читателя по океану прасудеб и судеб человеческих на прекрасно оснащенном историческом лайнере «Еврейские гены» предстоит не простой, хотя несомненно приятный, занимательный и поучительнейший. По утрам, при ярких лучах солнца, будить его будет хор, исполняя «Гимн радости» из 9-й симфонии Бетховена. А капитан лайнера, он же умудрённый лоцманским искусством писатель, и его помощница - жена не только благополучно провели читателей и читательниц через все встреченные в пути Сциллы и Харибды, но и обеспечили во время данного круиза качественным информационным питанием, со всеми необходимыми для здоровья микроэлементами.
Да, их дорога к признанию величия оказалась многотрудной из-за шепотков завистников, не знающих броду зоилов или бюрократов и порою откровенных антисемитов, путающихся под ногами… Не буду разгребать эту грязь сегодня, ограничусь лишь тем, что своей вдохновенной творческой деятельностью и искусной полемикой Авраам и его супруга отбили охоту у этих лжерадетелей искусства пытаться прыгнуть выше крыши.
Уместно здесь привести строфу из стихотворения «Поэт»:

Поэт настоящий - как глыба.
Его не пугают сражения.
На тяжкие муки, на дыбу
Готов за свои убеждения.

Заглавие статьи «Блистательная проза» определяет качество всей прозы А.Файнберга. Равно блистательна и его поэзия. Блистательность прозы Файнберга не в блеске облачения пассажей (он и в стихах этим не злоупотребляет). Каждое произведение – новый шаг к вершинам Олимпа, а вышедшая к 80-летию всем книгам книга «Мой Израиль. Стихотворения в прозе» - несомненный переход количества в качество нового типа в искусстве слова.
И снова передо мной Авраам, будто живой, с полузакрытыми веками, как он любил слушать, когда собиралась наша четвёрка* в беседке на берегу моря...

P.S. От составителя. *Четвёрка – это соратники по дружеской «Литературной ассоциации» (Григорий Окунь, Михаэль Ярославский, Авраам и Ольга Файнберги), функционировавшей до создания журналов «Русское эхо» и «Мысль» (1998-2004).