ВЫДАЮЩИЕСЯ УКРАИНСКИЕ ПОЭТЫ – ЖЕРТВЫ СТАЛИНИЗМА

Михаил Афанасьевич Драй-Хмара (укр. Миха́йло Опана́сович Драй-Хма́ра; настоящая фамилия Драй; 1889—1939) — украинский поэт-неоклассик, переводчик, литературовед, учёный-славяновед.

Биография
Первоначальное образование получил в Золотоноше. В 1902 г. поступил в Черкасскую гимназию. Окончив там 4 класса, вне конкурса, как стипендиат, поступил в киевскую Коллегию Павла Галагана, где учился вместе с будущими академиком-лингвистом Б. Лариным, украинским поэтом П. Филиповичем. Здесь впервые начал заниматься литературным творчеством. Под влиянием учителя русской литературы Ильи Кожина написал свои первые стихи на русском языке, некоторые из них («Девушка в алой косынке») напечатал в журнале «Лукоморье», который издавался в коллегии.

В 1910 г. поступил на историко-филологический факультет Киевского Императорского университета св. Владимира. Учился под руководством академика В. Н. Перетца.
В 1913 году для изучения славянских языков и литератур был направлен университетом за границу для изучения фондов библиотек и архивов Львова, Загреба, Будапешта, Белграда и Бухареста.
В 1914 женился на Нине Длугопольской.

Окончив учебу в 1915 году, остался при университете для подготовки к профессорскому званию. В связи с началом первой мировой войны в качестве профессорского стипендиата был направлен для работы в Петроградском университете. Тогда же изменил фамилию, добавив к основной слово «Хмара».

В мае 1917 вернулся на Украину. Когда в 1918 в Каменец-Подольске (ныне Каменец-Подольский с 1944 г.) открылся государственный украинский университет, 29-летний учёный принял приглашение его ректора И. Огиенко и с июля 1918 до 1923 занимал должность приват-доцента на кафедре славянской филологии. Преподавал курс славяноведения, церковнославянского языка, историю польского, сербского, чешского языков и литератур, ряд других.
В 1923—1929 — профессор Киевского медицинского института, затем в 1930—1933 годах работал в Научно-исследовательском институте языкознания при Академии Наук Украины.

21 марта 1933 года арестован по обвинению в участии в контрреволюционной организации в университете Каменец-Подольска, однако следствию не хватило доказательств — и 11 мая 1933 учёного выпустили, а 16 июля 1934 дело прекратили, и его освободили под подписку о невыезде. Но ни устроиться на работу, ни печататься профессор уже не мог.

В июле 1934 года дело было восстановлено, и с этого времени Драй-Хмара находился под подпиской о невыезде. 5 сентября арестован вторично по стандартному обвинению в контрреволюционной деятельности. Его дело объединили с делом П. Филиповича, затем оно вошло в дело «Зерова и группы», но за неимением доказательств вновь было выделено в отдельное производство.
28 марта 1936 года обвинён в шпионаже в пользу иностранных государств, в подготовке и попытке совершения покушений на представителей советской власти и партии и в принадлежности к «тайной контрреволюционной организации, возглавляемой профессором Николаем Зеровым» и приговорён к 5 годам заключения в «исправтрудлагере». Наказание отбывал на Колыме. 27 мая 1938 ему добавляют ещё 10 лет заключения за участие в антисоветской организации и в антисоветской пропаганде уже в лагере.
Умер, как указано в справке по реабилитации, «от ослабления сердечной деятельности». Акты о смерти и погребении Драй-Хмары, которые хранятся в личном деле заключённого в УВД Магаданского облисполкома, свидетельствуют, что Михаил Афанасьевич умер 19 января 1939 г. в 23.15 в помещении медпункта врачебного участка Устье Таёжная. Похоронен на правом берегу реки Паутовая, могила № 3 в 300 м от реки, а от лагерного пункта Горная Лаврюковая до 1 км.

Творчество и научная работа
При жизни поэта в 1926 вышла только одна книга стихотворений «Проростень». Две другие — «Солнечные марши» и «Железный горизонт» увидели свет лишь в 1969 году.
Принадлежал к группе «неоклассиков», хотя в его творчестве ощутимо влияние символизма.
В 1926 опубликовал монографию «Леся Украинка. Жизнь и творчество».
Специализацией учёного было славяноведение. Был полиглотом — знал украинский, русский, белорусский, польский, кашубский, чешский, сербский, хорватский, болгарский, кроме того, владел рядом как древних — старославянским, древнегреческим, латынью, санскритом, — так и новейших европейских языков — румынским, французским, немецким, итальянским, финским, английским.
Внёс существенный вклад в развитие литературы своими переводами. Переводил поэзию Пушкина, Лермонтова, Фета, Верлена, Малларме, Метерлинка, Бодлера, М. Богдановича, Цвейга, и других. Много переводов Драй-Хмары было уничтожено во время его ареста и следствия.
Типография университета Каменец- Подольска в 1920 издала его учебник «Славяноведение».

Память
• Именем М. А. Драй-Хмары названа одна из улиц Каменец-Подольска.
• В национальном университете биоресурсов и природопользования Украины существует кафедра украинского, английского и латинского языков имени М. А. Драй-Хмары.

Михайло Драй-Хмара
"Горять священні орифлями*..."

Горять священні орифлями
революційної весни.
Ми ждем і вірим коло брами.
Горять священні орифлями,
і сонце в грудях і над нами,
і сонцем заквітчались сни.
Горять священні орифлями
революційної весни.

1924.
"Горят священные орифламмы* ..."

Горят священные орифламмы
революционной весны.
И у ворот ждем и верим мы сами.
Горят священные орифламмы,
и солнце в груди и над нами,
и солнцем цветут наши сны.
Горят священные орифламмы
революционной весны.
1924
* ОРИФЛАММА — (фр. oriflamme, от лат. aurea flamma золотое пламя). Французское королевское знамя из пурпуровой материи с вышитым золотом пламенем, носимое перед войском в крестовых походах.

"Долі своєї я не кляну..."
Долі своєї я не кляну -
бути луною, будить луну.
Віршиком був я рунних полів -
гнівом на дуків дух мій горів.
Пісня - посестра*, степ - побратим, -
вольная воля трьом нам усім.
Двічі я зрадив ніжну сестру.
Потім побачив: без неї умру...
Втретє ми стрілись на чужині,
як запалали перші огні,
і положив святий зарік -
не розлучатись навік.
Брате мій, сестро, любі мої,
вітер жене нас у дивні краї.
З вітром ми щирі: вітер - наш друг, -
хто цей розірве четвертокруг?
Я і посестра, вітер і степ -
ніжність і воля, сила і креп.
Бути луною, будить луну, -
долі своєї я не кляну.
1925.

" Не за что долю свою мне винить ..."

Не за что долю свою мне винить -
эхом мне быть и эхо будить.
Был я стишком рунных полей -
гневом горел дух мой на богачей.
Песня – подруга*, степь - побратим, -
вольная воля всем нам троим.
Дважды подруге посмел изменить.
Понял потом : без нее мне не жить ...
В третий раз - встреча в чужой стороне,
как запылали впервые в огне,
дали зарок святой мы тогда -
не разлучаться уже никогда.
Брат мой, подруга, мои дорогие,
ветер нас гонит в страны чудные.
С ветром мы искренни: ветер - наш друг, -
кто разорвет четверых дружбы круг?
Я и подруга, воля и нежность -
ветер и степь, сила и крепость .
Эхом мне быть и эхо будить , -
Не за что долю свою мне винить.
1925 .
* посестра – женский аналог побратима, названная сестра, подруга, любовница, товарка.
В современном русском языке это слово не употребляется.

З МАХАРА*
Немов оті курки старі,
що тупо долі ждуть лихої,
стоять халупки на горі
в фаталістичному спокої.

Солома й глина - от і все,
чим заліпили трухлу сошку,
а вітер стінами трясе,
й діряві хиляться потрошку.

Лиш соняшників юна січ,
піднявши золоті забрала,
зорить на сонце віч-у-віч,
і в погляді - пиха зухвала.

А біля плоту схудлий пес
протяжно виє просто в поле.
Подумай: край такий увесь,
кругом таке убозтво голе.
1929
*Йосиф Святополк Махар (нар. 1864) - видатний чеський поет великої ерудиції і працездатності, автор близько 60 книг, послідовник і помічник проф. Масарика. Ця поезія, як і деякі інші твори Махара, присвячена Україні.

ИЗ МАХАРА*
Как старые куры в последней поре,
что тупо судьбы ждут лихой,
хибарки погружены на горе
в фаталистичный покой.

Солома и глина - вот и всё ,
чем стены трухлявые залепили,
а ветер их беспощадно трясёт ,
все в дырах, клонятся они в бессилье.

И лишь подсолнухов юная рать,
подняв золотые забрала ,
способна на солнце лица задрать ,
во взглядах их - гордость взыграла .

А у плетня в поле пёс худой
зашёлся в протяжном вое .
Подумай : весь этот край такой,
убожество всюду сплошное.
1929
*Иосиф Святополк Махар ( род. 1864) - выдающийся чешский поэт большой эрудиции и работоспособности , автор около 60 книг , последователь и помощник проф. Масарика . Это стихотворение , как и некоторые другие произведения Махара , посвящено Украине .
"І знов обвугленими сірниками..."
І знов обвугленими сірниками
на сірих мурах сірі дні значу,
і без кінця топчу тюремний камінь
і туги напиваюсь досхочу.

Напившись, запрягаю коні в шори
і доганяю молоді літа,
лечу в далекі голубі простори,
де розцвітала юність золота.

- Вернітеся, - благаю, - хоч у гості!
- Не вернемось, - гукнуло з далині.
Я на калиновім заплакав мості...
І знов побачив мури ці сумні,
і клаптик неба, розп'ятий на ґратах,
і нездріманне око у вовчку*...
Ні, ні, на вороних уже не грати:
я в кам'янім, у кам'янім мішку.
24.V.1937.

" Обугленными спичками опять ..."
Обугленными спичками опять
на серых стенах серые дни значу,
тюремный камень без конца топтать,
тоски напившись вволю, предназначен.

Коней, напившись, запрягаю в шоры
и догоняю юные лета я,
лечу в далекие небесные просторы,
где расцветала юность золотая.

- Вернитесь, хоть бы в гости! - умоляю,
- Мы не вернемся, - крикнули из дали.
Я на калиновом мосту рыдаю...
Вновь вижу стены серые в печали.

Распята на решётке неба пядь,
и око недреманное в волчке* ...
Нет, мне на вороных уж не летать :
я в каменном, я в каменном мешке.

24.V.1937 .
* "Волчок" - из тюремного жаргона. Так называется отверстие в двери, предназначенное для наблюдения, похожее на нынешние "глазки" в дверях городских квартир. Впрочем, "глазок" - это "волчок" наоборот: через первое смотрят наружу, через последнее — вовнутрь.

Евге́ний Па́влович Плу́жник (укр. Євген Павлович Плужник; 14 [26] декабря 1898, Кантемировка, Богучарский уезд, Воронежская губерния — 2 февраля 1936, Соловецкий лагерь особого назначения, Соловецкие острова) — украинский поэт, драматург, переводчик, лексикограф.

Биография
Учился в воронежской гимназии (исключён за участие в нелегальных кружках), окончил бобровскую гимназию Воронежской губернии в 1918 году. Некоторое время работал учителем-словесником на Полтавщине. УЧИТЕЛЕМ СЛОВЕСНОСТИ

С 1920 года учился на ветеринарно-зоотехническом факультете Киевского политехнического института, в котором работал муж его сестры; с 1921 года — в Киевском музыкально-драматическом институте имени Николая Лысенко. Несмотря на успехи в институте, был вынужден бросить учебу из-за туберкулёза. С 1923 года работал в редакциях, был переводчиком, а вечерами продолжал самообразование и писал стихи. С 1924 года становится активным участником организации «Звено». В 1926 году болезнь обострилась; лечение проходил в Ворзеле. С тех пор дважды в год бывал в Крыму или на Кавказе.

В декабре 1934 года был арестован НКВД по обвинению в принадлежности к националистической террористической организации. В марте 1935 года выездной Военной коллегией Верховного Суда СССР вместе с Григорием Эпиком, Николаем Кулишом, Валерьяном Пидмогильным, Александром Ковинькой и другими украинскими писателями приговорён к расстрелу, позднее заменённому длительным лагерным заключением на Соловках, где умер от туберкулёза. Похоронен на лагерном кладбище; могила не сохранилась.
Реабилитирован в августе 1956 года. Условная могила — на Байковом кладбище в Киеве (9-й участок).

Творчество
Дебютировал как поэт в начале 1920-х годов (под псевдонимом Кантемирянин). Первые произведения под собственной фамилией опубликовал в 1924 году. В литературу вошёл благодаря стараниям украинского библиографа и литературоведа Юрия Меженко, который первым оценил талант поэта и привёл его на заседание «Асписа». Поэзию Плужника высоко оценили Максим Рыльский, Николай Зеров, Микола Бажан.

Печатался в журналах «Глобус», «Нова громада», «Червоний шлях[uk]», «Життя й революція». В середине 1920-х годов издал поэтические сборники «Дни» (укр. Дні, 1926) и «Ранняя осень» (укр. Рання осінь, 1927). Участвовал в литературных объединениях «Аспис» (1923—1924), «Звено» (укр. Ланка, 1924—1926; впоследствии «МАРС», 1926—1929). В «Звене» был оппонентом Тодося Осьмачки, в тогдашней литературе — Владимира Сосюры.

Совместно с Валерьяном Пидмогильным составил словарь «Фразеология делового языка» (укр. Фразеологія ділової мови; 1926), совместно с Василием Атаманюком и Феликсом Якубовским[uk] — «Антологию украинской поэзии» (укр. Антологія української поезії, 1930—1932). Переводил на украинский язык произведения Гоголя, Чехова, Шолохова, Толстого, Горького.
Автор стихотворного сборника «Равновесие» (укр. Рівновага; 1933; впервые опубликован в Аугсбурге в 1948 году, на Украине — в 1966 году), романа «Хворь» (укр. Недуга, 1928), пьес «Профессор Сухораб» (укр. Професор Сухораб, 1929), «Во дворе в предместье» (укр. У дворі на передмісті, 1929), стихотворной пьесы «Заговор в Киеве» (укр. Змова в Києві) и др.

Євген Плужник
"...І ось я ляжу, - родючий гній..."

...І ось я ляжу, - родючий гній, -
На скривавлений переліг...
- Благослови єси, часе мій!
Навчи мене заповітів своїх!

Розцвітайте, нові жита!
А на кожному колосі - мука моя...
О, воістину час ратай!
Славословлю його ім'я.

Благословен єси, часе мій!
О, жорстокий! І весь в крові!
- Це нічого, що я мов гній -
Під посіви твої нові!

- Бо ось вірю, зросту колись, -
І до когось вітрами, - жни!
...Серце, серце моє! навчись
Тишини...
1925

«... я лягу, - плодородный перегной…»

... я лягу, - плодородный перегной, -
На залежах окровавленных...
- Благослови еси, часе мой!
Научи мя заповедей своих!

Расцветайте, новые злаки!
Каждый колос – моей муки стоит...
О, воистину время - пахарь!
Славословлю имя святое.

Благословен еси, часе мой!
О, жестокий! И весь в крови!
- Ничего, что я как перегной -
Лёг под посевы твои!

- Ибо верю, когда-то взрасту
До кого-то ветрами, - жни!
... Сердце, сердце моё! Мне бы тут
Тишины ...

1925

"Для вас, історики майбутні..."

Для вас, історики майбутні,
Наш біль - рядки холодних слів!
О, золоті делекі будні
Серед родючих вільних нив!

Забудь про вистраждані свята,
Що в них росила землю кров!
Мовчи, мовчи, душе підтята, -
- Агов!

Якийсь дідок нудний напише, -
Війна і робітничий рух...
О, тихше!
- Біль не вщух!

1926

"Для вас, историки грядущие ..."

Для вас, историки грядущие,
Боль наша - строк пустых наив!
О, золотые дни, нас ждущие
Средь плодородных вольных нив!

Забудь, что праздники в страдании,
Что в них росила землю кровь!
Молчи, молчи душой израненной, -
- Ой!

Пусть нудный старичок напишет, -
Война, движение рабочих...
О, тише!
- Утихнуть боль не хочет!

1926

"Притулив до стінки людину..."
Притулив до стінки людину,
Витяг нагана...
Придивляйтесь, дітлахи, з-за тину,
- Гра бездоганна!

Потім їли яєшню з салом,
До синців тисли Мотрі груди...
О, минуле! Твоїм васалам
І в майбутньому тісно буде!
1926

"Прислонив человека к стенке ..."

Прислонив человека к стенке,
Вынул наган...
Полюбуйтесь из-за плетня, детки,
- Безупречна игра!

После ели яичницу с салом,
Тискали до синяков Мотре груди ...
О, былое! Твоим вассалам
И в будущем тесно будет!

1926

«Уночі його вели на розстріл...»

Уночі його вели на розстріл.
Хтось тримав ліхтар, мов смолоскип,
На неголенім обличчі гострі
Волоски...

Віддалік, немов цілком байдуже,
Офіцер димок цигарки плів.
Тільки неба хмарний, темний кужіль
Чув нудне і коротеньке - плі!

Відбулось. Мета моя далека,
Я такої смерті не боюсь! -
Зійде кров, немов всесвітня Мекка
Для твоїх майбутніх синіх блюз*!
1928

" Его в ночь увели. Он будет расстрелян..."

Его в ночь увели. Он будет расстрелян.
Прыгал свет фонаря от дрожанья руки,
А на небритом лице острели
Волоски ...

Поодаль, вполне равнодушно даже,
Офицера дымок сигаретный плыл.
Только неба облачная, темная пряжа
Слышала нудное и короткое - пли!

Исполнилось. Раз – и нет человека,
Но я смерти такой не боюсь! -
Кровь сойдет, как будто всемирная Мекка
Для будущих синих блуз*!
1928
*«Синяя блуза» — новое революционное массовое искусство. Первый коллектив под названием «Синяя блуза» был организован в 1923 году . « Синяя блуза » породила тысячи последователей. Существовала до 1933 года. Обычно представление начиналось маршем — парадом (антре).
«Мы синеблузники, мы профсоюзники —
Нам всё известно обо всём,
И вдоль по миру свою сатиру,
Как факел огненный, несём.
Мы синеблузники, мы профсоюзники,
Мы не баяны-соловьи —
Мы только гайки в великой спайке
Одной трудящейся семьи…»

"Я - як і всі. І штани з полотна..."

Я - як і всі. І штани з полотна...
І серце моє наган...
Бачив життя до останнього дна
Сотнями ран!

От! І не треба ніяких слів! -
За мовчанням вщерть зголоднів.
Зійде колись велетенський посів
Тишею вірних днів!

Ось і не треба газетних фраз!
- Біль є постійно біль!
Мовчки зросте десь новий Тарас
Серед кривавих піль!

"Я - как все. Штаны из полотна ..."

Я - как все. Штаны из полотна ...
И сердце моё - наган ...
Видел жизнь до последнего дна
Сотнями ран!

Вот! И не надо словес совсем! -
По молчанию голод большой.
Взойдет когда-то огромный посев
Верных дней тишиной!

Вот и не надо газетных фраз!
- Боль постоянно больней!
Молча вырастет новый Тарас
Среди кровавых полей!

Никола́й Константи́нович Зе́ров (укр. Мико́ла Костянти́нович Зе́ров; 1890—1937) — украинский поэт, переводчик, литературовед. Лидер группы «неоклассиков».

Детство
Родился в многодетной семье учителя местной двухлетней школы Константина Ираклиевича Зерова. «Отец — учитель, затем — заведующий городской школой, наконец, в 1905 г., — инспектор народных школ, мать (Мария Яковлевна) — из рода мелких землевладельцев Яресько — из-под Диканьки, рода казачьего, но имеющего доказательства прав на дворянство», — пишет Зеров в автобиографии. Младший брат Николая — Михаил стал поэтом и переводчиком, известным под литературным псевдонимом Михаил Орест. Другой брат — Дмитрий — ботаник, академик АН УССР.

Образование и первые публикации
После окончания Зеньковской школы, где его одноклассником был будущий известный юморист Остап Вишня, учился в Ахтырской и Первой Киевской гимназиях (1903—1908). В 1908—1914 гг. — студент историко-филологического факультета Киевского университета Святого Владимира.
В 1912 г. опубликовал первые статьи и рецензии в журнале «Світло», газете «Рада». С 1914 г. приказом попечителя Киевского учебного округа был назначен на должность преподавателя истории Златопольськой мужской, а с октября 1916 г. — также женской гимназии. С 1917 г. работал учителем во Второй Киевской гимназии имени Кирилло-Мефодиевского братства и преподавал латынь. В 1918—1920 гг. преподавал украиноведение в Архитектурном институте, работает редактором библиографического журнала «Книгарь» (до начала 1920 г.).

В это время вошёл в элитный кружок деятелей украинской культуры, который сформировался вокруг Георгия Нарбута. На собраниях кружка обсуждались вопросы развития украинской литературы, искусства, графики.
В 1920 г. женился на Софии Лободе (позднее, после смерти Зерова, она вышла замуж за их общего друга писателя В. П. Петрова). Были опубликованы подготовленные им «Антология римской поэзии» и «Новая украинская поэзия».

1920—1923: Барышевка
Из голодного Киева Зерова пригласили на работу в Барышевскую социально-экономическую школу, где он работал около трёх лет. Все стихи из его сборника «Камена»[uk] (1924) были написаны именно здесь. Также в Барышевке выполнил много переводов, написал ряд сонетов и сатир-пародий, несколько небольших рассказов.
С 1 октября 1923 г. — профессор Киевского института народного образования. О лекциях Зерова среди студентов ходили легенды. Одновременно преподавал украинскую литературу в кооперативном техникуме и торгово-промышленной школе.
1923—1925: Неоклассики
В 1923 г. громко заявила о себе группа «неоклассиков». Именно в этом году все они собрались в Киеве и объединились в рамках АСПИСа. В декабре 1923 г. состоялась первая встреча Зерова с Миколой Хвылёвым, когда тот приехал в Киев в составе делегации харьковских писателей «Гарта». Неоклассики устраивают литературные вечера. Однако попытку Зерова предложить общую платформу для консолидации литературного процесса панфутуристы и «гартовцы» расценили как покушение на собственную идеологическую чистоту и отвергли.

1924 г. начался с бурных дискуссий. 3 января на культкомиссии Всеукраинской Академии наук Зеров произнёс доклад «Украинская литература в 1923 году»; 20 января состоялся диспут, на котором оппонентами доклада Д. Загула «Кризис современной украинской лирики», выступавшего с крайних большевистских позиций, выступили Зеров, Ю. Меженко, Г. Косынка, М. Ивченко. Лидер «неоклассиков» оценивал 1923 г. как «год литературного оживления». Его оппонент Д. Загул, напротив, отстаивал необходимость унификации и суровой регламентации как выбора идеи произведений, так и художественных способов её выражения.
В том же 1924 г. была опубликована «Камена» — первый сборник стихов Зерова.

Противники упрекали Зерова в безразличии к актуальным проблемам, в том, что он не выступает как литературный критик. Однако 1925 г. можно считать вершиной литературно-критической деятельности Зерова. Один лишь журнал «Життя і революція» поместил 17 его материалов, кроме которых были и публикации в других изданиях, лекции перед студентами.

1925—1928: Литературная дискуссия
В 1925 г. началась известная литературная дискуссия, которая продолжалась до 1928 г. Её началом считают статью Г. Яковенко «О критиках и критике в литературе» («Культура і побут», 1925, 20 апреля) и ответ на неё М. Хвылевого. Зеров-критик встал на сторону Хвылевого. Программа Зерова требовала осознания, осмысления и освоения сокровищ украинской национальной традиции, что, по его мнению, позволило бы трезво и реально оценить многие современные литературные авторитеты, перенести на украинскую почву лучшие произведения европейской классики и современной литературы, что, в свою очередь, повысило бы «планку художественности» и в конечном счёте установило бы атмосферу здоровой литературной конкуренции, а не конъюнктурного протекционизма. «Мы хотим, — заявлял Зеров, — такую литературную обстановку, в которой будут цениться не манифест, а труд писателя, и не убогие пререкания на теоретические темы — повторение одной и той же заезженной пластинки орущего граммофона, — а живая и серьёзная литературная студия; не писательский карьеризм „человека из организации“, а художественная требовательность автора прежде всего к себе самому».
Именно эти заявления и вызвали жаркие споры. Особенно раздражало оппонентов требование Зерова вместо кружковщины и протекционизма обеспечить нормальную литературную конкуренцию.

С 1926 г. Зеров выступал только как литературный критик, сосредоточив основные усилия на переводах и историко-литературных исследованиях. В том же году власть обвинила неоклассиков в антипролетарских настроениях. Григорий Майфет в письме 3 июля 1927 г. так писал Зерову о настроениях в Харькове: «Вообще литературная ситуация ужасает. Тычина говорит: „Жалею не о том, что ничего не публикую, а о том, что ничего не пишу для себя…».

Начало репрессий
Июньский пленум ЦК КП(б)У 1927 г. дал прямые указания о политической оценке неоклассиков. Постановление пленума означало запрет литературной и критической деятельности Зерова. У него осталась возможность выступать лишь с историко-литературными исследованиями, на которых он и сосредоточился в конце 1920-х гг. Он писал предисловия к произведениям украинских классиков, которые издавались в издательствах «Книгоспілка» и «Сяйво». Из этих статей сложилась книга «Од Куліша до Винниченка» (1929). Однако и этот участок деятельности пришлось уступить. Процесс СВУ в начале 1930 г. стал переломным моментом. Издательство «Книгоспілка» было реорганизовано, «Сяйво» закрыто. Н. Кулиша и В. Винниченко объявили фашистскими писателями. В числе прочих в связи с процессом СВУ был арестован и Максим Рыльский, что стало ясным предупреждением для всех неоклассиков.
В феврале-марте 1930 г. Зеров был вынужден выступить «свидетелем» на процессе «Союза освобождения Украины» (М. Ефремов и др.). Самоубийство Хвылевого в мае 1933 г. стало ещё одной драмой. Все последующие годы ему фактически было запрещено заниматься творческой деятельностью, а с 1933 г. опасным становится даже молчание — от него требуют публичного самобичевания, заявлений о самокритике и саморазоблачении. Под давлением Зеров вместе с Филиповичем вынужден был опубликовать несколько таких «открытых писем». В конце 1934 Зеров окончательно уволен из университета. Он потерял последнюю материальную опору и был вынужден искать любую работу или покинуть Украину. Пережив ещё одну трагедию — смерть десятилетнего сына, — Зеров переехал в Москву.

Арест
В ночь с 27 на 28 апреля 1935 г. Зеров был арестован под Москвой на станции Пушкино. 20 мая отправлен в Киев на следствие по обвинению в руководстве контрреволюционной террористической националистической организацией.
Военный трибунал Киевского военного округа на закрытом судебном заседании 1 февраля — 4 февраля 1936 г. без участия обвиняемых и защиты рассмотрел судебное дело № 0019 — 1936; Зеров был осуждён на 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях с конфискацией всего принадлежавшего ему имущества.

Ссылка и казнь
В конце зимы осуждённые были направлены на Север по традиционному маршруту: Медвежья Гора — Кемь — Соловки, куда они прибыли в первых числах июня 1936 года. Поначалу режим в лагере был относительно терпимым. По состоянию здоровья Зеров не мог работать лесорубом и поэтому отвечал за хозяйственную службу. По окончании рабочего дня в сторожке он мог выполнять переводы и писать статьи. По многим свидетельствам, в том числе по письмам Зерова к жене, последнее из которых датировано 19 июня 1937 г., известно, что в то время он закончил украинский перевод «Энеиды» Вергилия (рукопись пропала или была уничтожена).

9 октября 1937 г. без каких-либо дополнительных оснований и объяснений «дело Зерова и др.» было пересмотрено особой тройкой УНКВД по Ленинградской области. Зеров, Филипович, Вороной, Пилипенко и др. были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Все они были казнены 3 ноября 1937 г. в урочище Сандармох в составе большого этапа, выведенного с Соловецких островов.

Постановлением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 31 марта 1958 г. приговор Военного трибунала Киевского военного округа от 1-4 февраля 1936 г. и постановление особой тройки УНКВД по Ленинградской области от 9 октября 1937 г. были отменены, а дело прекращено «за отсутствием состава преступления».

Микола Зеров
ПОТЬОМКІНСЬКІ СЕЛИЩА
(Anno D.1787)

"Сонця виходять із своїх орбіт,
Щоб нас огріти у благій гостині!" —
Так промовляли Другій Катерині
Облесні проповідник і піїт.

Та посміхався царський фаворит,
Галеру ведучи по хвилі синій,
Де на підвалини новій твердині
Мав степовий прослатися граніт.

І як пливли, то скрізь на видноколі
Зринали хутори, церкви, тополі
В місцях, буцім залюднених тепер.

А ніч ішла на працю, крик і галас,
Щоб завтра сонцем названа — з галер
На степові експромти милувалась.

28.04.1931

потёмкинские деревни
(Anno D.1787)

"Солнца выходят из своих орбит,
Чтобы согреть нас в благости отныне "-
Так говорил Второй Екатерине
Лесть изливая проповедник и пиит.

И улыбался царский фаворит,
Ведя свою галеру в водной сини,
Где в основание очередной твердыни
Положен прочный был степной гранит.

И в плаванье везде, где виделась земля,
Возникли церкви, хутора и тополя
В местах, как будто заселенных уж теперь.

А по ночам аврал, работы гром там,
Чтобы завтра, солнцем названной, - с галер
Царицы взор ласкать степным экспромтом.

28.04.1931

«Як нам жить хвилиною легкою...»

Як нам жить хвилиною легкою,
Коли такий на пам'яті тягар
Речей, обставин, люду і примар
Ліг і лежить нестерпною вагою?

Як маєм крен направити з тобою,
Коли щодня погроза і удар?
І пилу впав усюди сірий шар
І все значиться смутком і нудьгою?

І як чуттям пустити буйну рощ,
Коли їм кригою грозиться дощ -
Вони ж слабі, без хати, без покрова;

Коли спадає мла, мов той хижак,
А ця, на бруку знайдена підкова -
Єдиний добрий на майбутнє знак.

«Как минутой легкою нам жить ...»

Как минутой легкою нам жить,
Если гнёт с годами всё сильней
Обстоятельств, призраков, людей
Нестерпимо в памяти лежит?

Как исправить крен нам надлежит,
Коль угрозы и удары – признак дней?
Столько серой пыли в жизни сей!
Скуки и тоски дух ядовит.

Чувства в буйный рост пустить бы надо,
Но всё время дождь грозит нам градом -
Они слабые, без крова, без покрова;

Если, словно хищник, реет мрак,
Найденная на пути подкова -
Лишь единственный к просвету добрый знак.

INCOGNITO*

Його стріваю я — і мало не щодня! —
В студентській постаті на темних коритарах
В повазі лекторській і в круглих окулярах,
Де тиша темних книг, де збори й метушня.

Він народивсь давно, і то не маячня!
Живе в усіх часах, в усіх суспільних шарах,
Та нині розплодивсь у безліч екземплярах,
Мов літоросль повзка від в’язового пня.

Ще вчора він слова точив мені медові,
І стільки приязні було в облесній мові!
Та утиральничок скрашав поважну стать.

Він бачить наперед годину злої страти,
А руки прийдеться від крові одмивать,
Тож ліпше рушника напохваті держати.

1934

INCOGNITO*
Его встречаю ежедневно неспроста! -
В студенческой фигуры странных чарах,
В повадке лекторской и в круглых окулярах ,
Где темных книжек тишь и сборов суета .

Он родился давно , и нам он не чета !
Живет во всех веках , и в обществах был старых ,
Сейчас он расплодился во многих экземплярах ,
И гибкость – его главная черта .

Еще вчера он, заливаясь соловьём ,
Лил мёд симпатии мне льстивым языком!
Но утиральничек сказал о важной штуке .

Заранее он знал час казни злой,
От крови отмывать придется руки ,
И лучше, чтобы было полотенце под рукой .

1934
* Инко́гнито (лат. in-cogito — придумывать, обманывать; лат. in-cognitus — неузнанный, неизвестный; итал. incognito) — скрытно, тайно, не раскрывая своего имени, под вымышленным именем .

Павел Петрович Филипович (укр. Павло Петрович Филипович; 1891—1937) — украинский поэт, переводчик, писатель и историк литературы. В ранний период писал стихи и литературоведческие работы также на русском языке. Представитель «расстрелянного Возрождения». Входил в группу украинских неоклассиков.

Биография
Родился в семье священника. После учёбы в гимназии в г. Златополье поступил в престижную Коллегию Павла Галагана, где познакомился с будущим украинским поэтом М. Драй-Хмарой и вместе с ним позже присоединился к группе сторонников ориентации на западную и античную литературу — неоклассиков.
Поступил в Киевский университет св. Владимира — учился сперва на правоведческом, затем перевёлся на историко-филологическом факультет, где изучал славяно-русскую филологию. В 1915 завершил обучение; за дипломную работу «Жизнь и творчество Е. Баратынского» (отд. изд. — 1917) награждён золотой медалью и оставлен в университете как профессорский стипендиат.
В эти же годы впервые пробует свои силы в поэзии. Пишет стихи на русском языке, подписывая их псевдонимом Павел Зорев.

В 1917 активно включился в литературно-художественный и общественно-политический процесс на Украине. Стихи пишет уже на украинском языке. Становится приват-доцентом Киевского университета, читает курс новейшей украинской литературы (1920). Со временем становится профессором (до 1935).
В 1920 году входил в состав литературной группы «Гроно».

В начале 1920-х активно выступал с литературоведческими, критическими статьями. Редактировал сборники «Шевченко и его эпоха», писал статьи к изданию сочинений Леси Украинки, Ивана Франко, Александра Олеся, Ольги Кобылянской и др. Переводил на украинский произведения Ш. Бодлера, П. Беранже, П. Верлена, многих славянских авторов.
Автор сборников стихов «Земля і вітер» (1922) и «Простір» (1925), историко-художественных произведений «Шевченко и декабристы» (1926), «Пушкин в украинской литературе» (1927), «Украинское литературоведение за десять лет революции» (1928), «Из новейшей украинской литературы» (1929).

5 сентября 1935 арестован. 30 октября его дело объединили с делом М. Драй-Хмары, а 22 ноября общее дело присоединили к делу «Зеров и его группа». 1—4 февраля 1936 г. на закрытом судебном заседании приговорён к 10 годам заключения. В начале июня этапирован на Соловки.
В 1937 г. «дело Зерова и др.» пересмотрено, постановлением от 9 октября все проходившие по делу приговорены к высшей мере наказания. 3 ноября 1937 г. Филипович был расстрелян в урочище Сандармох вместе с группой свыше 100 представителей украинской интеллигенции.

Трагически сложилась судьба жены поэта — Марии Андреевны: не выдержав горя, она сошла с ума. В 1939, когда её супруга уже не было в живых, «по её просьбе» перевести к мужу на Колыму она была выслана в Караганду. Дальнейшая её судьба неизвестна.
Решением военной коллегии Верховного суда СССР от 31 марта 1958 г. приговор от 1—4 февраля 1936 г. и постановление от 9 октября 1937 г. отменены «за отсутствием состава преступления».

ПАВЛО ФИЛИПОВИЧ

"Білявий день втомився і притих..."

Білявий день втомився і притих,
І з глибини блакитного спокою
Прямує сонце тихою ходою
До роздоріжжя вечорів смутних.

Не довгий час спиняється у них,
Поломеніє пізньою красою,
Немов на обрій зводить за собою
Примари мрій криваво-золотих.

І дня нема. Та променисто-ніжний
На ясне небо, на простір надсніжний
Розлився світ і не пускає тьми;

Лиш місяць срібний тихше і смутніше
Ті ж візерунки темно-сині пише
На білих шатах пишної зими.

1922.

"День белокурый утомился и притих ..."

День белокурый утомился и притих,
Из синей глубины небес покоя
Крадётся солнце, никого не беспокоя,
До перекрестка вечеров густых.

Недолго время пребывает в них,
И, пламенея поздней красотою,
Как бы на горизонт ведёт с собою
Грёз призраков кроваво-золотых.

Нет больше дня. И лучезарно-нежный
На небо ясное и на простор надснежный
Разлился свет и не пускает тьмы;

Серебряный лишь месяц в грусти тише
Узоры темно-синие всё пишет
На пышных одеяниях зимы.

1922.

"Закликав червень чарівну теплінь..."

Закликав червень чарівну теплінь
У тихий сад і у поля безкраї,
І синя квітка не дзвенить: дінь-дінь,
Коли бджола її крилом торкає.

Лиш ніжний келих нахиляє їй
І тягнеться, як пролетить метелик,
І кожна мушка - радісний носій
Дарунку квітів ясних і веселих.

Навчись і ти, коли прийде твій день,
Віддать усім прозорий мед любові.
Приваблюючи фарбами пісень
Мандрівників далеких, випадкових.

І непомітно передай вікам
Оті пилини сховані насіння.
Смерть не мине, і ти загинеш сам,
Та безліч раз зійдуть твої насіння.

1925.

" Зазвал июнь чудесную теплынь ..."

Зазвал июнь чудесную теплынь
Во все сады, во все поля кругом,
И колокольчик не звенит : динь - динь,
Коль пчёлка не качнёт его крылом .

Подносит ей бокал, а в нём нектар,
Он им поить всех мотыльков готов,
Ведь мушка каждая нести способна дар,
Что скрыт в пыльце у радужных цветов .

И ты учись , когда твой день придёт,
Всем отдавать любви прозрачный мёд .
И привечая странников случайных,
Ты песнями прекрасными встречай их

И незаметно передай векам
В пыльце той семена, невидные для глаз .
Смерть не минует, ты погибнешь сам ,
Но семена твои взойдут бессчётно раз.

1925.

ЕПІТАФІЯ НЕОКЛАСИКОВІ

Не Рейн, не Волга, не Дніпро, не Вісла -
Його сховає вічності ріка.
Прощай - неокласичну руку стисла
Після Європ досвідчена рука.

Десь Дорошкевич з ним вітався кисло,
Не раз скубла десниця Десняка.
Кінець! Мечем дамокловим нависла
Сувора резолюція ЦК.

Дарма, що він, у піджаку старому,
Пив скромний чай, приходячи додому,
І жив працьовником з юнацьких літ, -

Он муза аж здригнулась, як почула,
Що ті переклади з Гомера і Катулла
Відродять капіталістичний світ.

1926.

ЭПИТАФИЯ* НЕОКЛАССИКУ**

Не Рейн, не Днепр, не Висла и не Волга -
Его схоронит вечности река.
Прощайте! – руку неоклассика жмёт долго
После Европы искушенная рука.

То Дорошкевич*** с ним здоровается кисло,
Не раз драла десница Десняка****.
Конец! Мечом дамокловым***** нависла,
Разяще, резолюция ЦК. ******

Что им с того, что в старом пиджаке
Он скромный чай пьёт в ветхом уголке,
Что с юных лет всю жизнь трудиться рад.

И муза, вздрогнув, чуть не грохнулась со стула,
Узнав, что переводы из Гомера******* и Катулла********
Здесь мир капитализма возродят.

1926
* Эпита́фия (греч. ἐπιτάφιος «надгробный») — изречение (часто стихотворное), сочиняемое на случай чьей-либо смерти и используемое в качестве надгробной надписи.
** «Неокла́ссики» — группа украинских поэтов и писателей-модернистов 1920-х гг.
К ней принадлежали Н. Зеров, М. Драй-Хмара, М. Рыльський, В. Петров (В. Домонтович), Павло Филипович, Юрий Клен (О. Бургардт). Они отмежёвывались от так называемой пролетарской культуры, стремились к преемственности с искусством ушедших эпох, отдавали предпочтение историко-культурной и морально-психологической проблематике.
*** ДОРОШКЕВИЧ Александр Владимирович — украинский критик, литературовед и журналист. В послереволюционный период выдвинулся своими учебниками и пособиями по истории украинской литературы.
**** Олекса Десняк (настоящее имя и фамилия Алексей Игнатович Руденко) — украинский советский писатель. Член КПСС с 1939 года.
*****Дамоклов меч: реальная опасность, очень плохое событие, которое может случиться в любой момент. Из древнегреческой легенды о мече, котрый висел подвешенный на волоске над троном царя.
****** Резолюция пленума ЦК КП (б) У 1926 г. "Об итогах украинизации" вызвала кампанию гонений на лучшие силы украинской культуры.
*******Гоме́р (др.-греч. Ὅμηρος, VIII век до н. э.) — легендарный древнегреческий поэт-сказитель, создатель эпических поэм «Илиады», древнейшего памятника европейской литературы, и «Одиссеи».
********Гай Валерий Катулл (лат. Gaius Valerius Catullus) (ок. 87 до н. э. — ок. 54 до н. э.) — один из наиболее известных поэтов древнего Рима и главный представитель римской поэзии в эпоху Цицерона и Цезаря.

Переводы стихов с украинского языка Марка Каганцова.
Использованные источники:

http://www.poetryclub.com.ua/metrs.php?id=292&type=tvorch

http://www.poetryclub.com.ua/metrs.php?id=293&type=tvorch

http://www.poetryclub.com.ua/metrs.php?id=125&type=tvorch

http://www.poetryclub.com.ua/metrs.php?id=287&type=tvorch

http://ru.wikipedia.org/wiki/Драй-Хмара,_Михаил_Афанасьевич
http://ru.wikipedia.org/wiki/Плужник,_Евгений_Павлович
http://ru.wikipedia.org/wiki/Зеров,_Николай_Константинович
http://ru.wikipedia.org/wiki/Филипович,_Павел_Петрович

http://www.vcisch2.narod.ru/DRAI-HMARA/Drai-Hmara.htm